Бургунды удивленно переглянулись. Какую же игру затеяла королева на этот раз? Гунтер заметил, что Зигфрид нес с собой обычный походный мешок.
Небольшая группа людей в окружении двадцати солдат вышла из замка и по заснеженной тропинке направилась на запад, вверх по скале. В отличие от ступеней, ведущих к входу в замок, этот грубо выбитый в скальной породе путь был настолько узок, что по нему не могли пройти даже двое. Дорога серпантином вилась в гору, и мужчины молча поднимались в течение двух часов. Бургунды вскоре начали задыхаться — их легким не хватало разреженного воздуха, к которому привыкли исландцы. Несмотря на теплую одежду, безжалостный холод уже начал сковывать руки и ноги.
Время от времени тропинка переходила в плато, покрытое камнями и редкими кустиками. Повсюду лежали огромные валуны, словно боги играли ими, а затем отбросили в сторону. Некоторые валуны были такими же широкими, как дома в Вормсе, другие — остроконечными, как сосны в лесу. Это был особый, незнакомый бургундам мир, в котором они впервые оказались.
Гунтер мерз даже в своей плотной накидке и не переставал удивляться, как этот народ мог решиться жить в таких чудовищных условиях. Легко, например, понять, почему люди решили поселиться в Рейнтале, но чтобы здесь?..
Под ногами заскрипел снег. Он лежал здесь так долго, что уже превратился в лед. Ветер выл все громче и громче, его вой превратился в злобное шипение, а резкие порывы заставляли людей жмуриться, прикрывать уши и носы. Откуда-то донесся громкий шум, и земля затряслась, как от топота великана.
Гунтер неуверенно сжал рукоять меча. Что здесь происходит? Почему битву не провели при дворе? В какие языческие игры играли эти исландцы? Что ж, если они надеются запугать его, то ошибаются.
Вдалеке показались мужчины, женщины и дети, закутанные в теплую одежду и меха. У них были темные лица с внимательными глазами и сильными челюстями. Люди все подходили и подходили, собираясь в назначенном месте, словно их тянула к цели невидимая нить.
— Кто эти люди? — осторожно спросил Гернот, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Это исландцы, — ответил Эолинд, удивленный его вопросом. — Неужели вы думали, что народ пропустит решающий бой своей королевы?
— Не похоже, чтобы народ очень радовался, — ворчливо заметил Хаген.
Когда Эолинд ответил, в его голосе прозвучало презрение, которое он испытывал к советнику Гунтера.
— Тут нечему радоваться, — сказал он. — Если ваш король победит, то Исландия потеряет свою королеву. Если он проиграет, то его наследник наверняка захочет отомстить.
Бургунды как по команде остановились. Произнесенные вскользь слова Эолинда заставили их задуматься.
— Мой наследник? — резко спросил Гунтер. — Если я проиграю, то Брюнгильда меня убьет?
Эолинд кивнул, словно это было само собой разумеющимся.
— Каждый кандидат обещает королеве свою жизнь, и она собирается проверить истинность этого обещания.
Зигфрид, Хаген, Гунтер и Гернот неуверенно переглянулись, пораженные немыслимым поворотом событий. Сомнения, которые Гунтер загнал вглубь своей души, сейчас явно читались на его лице.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы вернуться назад, — напомнил им Эолинд. — Наши плотники починят ваш корабль за два дня. До этого момента вы можете оставаться нашими гостями.
Хаген гордо вскинул голову. Голос советника дрожал от переполнявшего его возмущения.
— Король Бургундии никогда не нарушит данного слова! — воскликнул старик. — Не забывайте, что вы имеете дело не с саксами и не с франками.
Зигфрид похлопал друга по плечу и заговорщически шепнул:
— Вы не проиграете, мой король. Вы уйдете с поля боя вместе с вашей невестой. — Это прозвучало как обещание, а не обычные слова ободрения.
Гунтер глубоко вдохнул разреженный воздух, и у него немного закружилась голова. И все же он посмотрел Эолинду прямо в глаза.
— Я приехал сюда с одной целью — сражаться за Брюнгильду, — заявил король. — А для этого мне придется сразиться с ней. Если моя смерть станет ценой поражения, то пусть так и будет.
Эолинд удовлетворенно кивнул. Они пошли дальше. До поля боя оставалось около ста шагов. За огромными валунами открывался вид на плато, своими очертаниями напоминавшее фундамент замка в Вормсе. На черной затвердевшей земле пестрели пятна грязного льда. Горячие источники выплевывали в воздух серу, наполняя его резким запахом. В трещинах устрашающе светилась лава. Словно молчаливые наблюдатели, поле окружали камни, а между ними толпились сотни исландцев. Но никто не ступал на поле, которое, казалось, было местом смерти и муки. Для такого места в каждом вероисповедании нашлось свое название.
— Поле Огня и Льда! — провозгласил Эолинд. — Арена, на которой уже сотни лет многими поколениями разрешаются споры, цена которых — кровь. Здесь все зависит не только от боевого мастерства и силы тела, но и от капризной воли богов.
Это было явно нечистое место, сразу же решили христиане из Бургундии. Оно источало запах смерти и разложения. Гунтер слышал об амфитеатрах, где римляне бросали своих пленников на съедение львам. Он чувствовал, что сейчас ему придется ступить на такую же арену, вот только роль льва была уготована не ему.
Лев уже ждал его. Вернее, львица.
Лишь сейчас бургунды увидели, что Брюнгильда уже ждет их. Она сидела в центре площадки, опустив голову и сложив руки на коленях. Перед ней на земле лежал меч. Мускулистое тело воительницы было натерто драгоценными маслами, защищавшими ее от холода и боли и придававшими коже нежный блеск. Меховые ботинки грели ноги, а кожаные штаны обтягивали крутые бедра. Жилет из переплетенных ремней подчеркивал высокую грудь, а голые руки были покрыты черными рунами. Длинные черные волосы она заплела в косу и прикрепила ее к жилету на плече.
Гунтер снял накидку и вышел на поле, расслабленно держа меч в правой руке, а щит — в левой. Поразительно, что при таком большом количестве людей вокруг царила тишина. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.
Брюнгильда услышала шаги Гунтера и открыла глаза. Он кивнул ей, и она вскочила на ноги, легко и элегантно, словно холод ничуть не сковывал ее мышцы. Король Бургундии, смутившись, сказал:
— Королева, как вы и пожелали, я…
— Сражайся! — грубо перебила его Брюнгильда.
Ее собственный меч по-прежнему лежал на земле.
Гунтер был в десяти шагах от девушки. Земля дрожала, будто сама природа призывала их скрестить оружие. У левой руки Гунтера из земли ударил фонтан. Струя горячей, пахнущей серой воды вскинулась к небу и рассеялась туманом. Удар пришелся королю по щиту, подбросив его тело в воздух. Упав, король инстинктивно сжал меч. Брюнгильда решила воспользоваться неожиданным эффектом и, подбросив ногой меч, красивым движением поймала его в воздухе, а затем с криком бросилась на Гунтера, который едва успел восстановить равновесие. Король сумел только выставить перед собой щит и оттолкнуть ринувшуюся в атаку Брюнгильду. Кряхтя, он поднялся на ноги.
Хаген и Зигфрид хотели броситься Гунтеру на помощь, но Эолинд удержал их удивительно сильной рукой.
— Смерть ждет того, кто ступит на поле без разрешения королевы. Это битва Гунтера.
Брюнгильда выпрямилась, рисуя кончиком меча в воздухе какие-то символы. Лезвие покорялось ей, как раб, послушно и быстро. Гунтеру же оставалось сжать покрепче собственное оружие и приготовиться к следующей атаке. Он неловко попятился, и его левая нога пробила тонкую корку земли. Гунтер пошатнулся, чувствуя, что его ботинок погружается в жидкую горячую лаву.
— Огонь и лед, — в ужасе пробормотал Гернот, услышав, как его брат закричал от сильного ожога.
Брюнгильда медленно приближалась к Гунтеру, и Зигфрид видел, с каким проворством она огибает все опасные участки поля. Она была готова к бою и хорошо знала Поле Огня и Льда, знала все его ловушки. Для Гунтера же это место было еще одним противником, причем противником неравным.