А может, она таким образом решила «отплатить» ему за Алисию?!
Он пошел вдоль бассейна, ведомый скорее инстинктом, чем слухом. Звуки постепенно становились отчетливее — Ник еще не в силах был разобрать слова, но голос Нэнси узнал безошибочно. И второй голос — тоже...
Значит, то, как она перед сном хлопотала вокруг него, разула, наполнила ванну, — все это было притворством! Она просто заранее... замаливала грехи!
Ну что ж, он пройдет через это унижение, но увидит все своими глазами! Увидит — а потом скажет ей, что видел. И все равно отдаст деньги, которые ей причитаются, — бросит их ей в лицо.
Внутри все сжималось в тугой узел, так, что даже дышать было больно, но Ник упорно продвигался вперед.
Громада дома выросла впереди неожиданно — темным силуэтом в тумане. Гостевое бунгало — такое же, как их.
Он сделал еще несколько шагов...
Похоже, голоса доносились с террасы. Они что, прямо там устроились, на каменном полу? Глупо: ведь в лесу, на траве или на хвое, и то удобнее было бы!
Стараясь ступать бесшумно, Ник подошел вплотную к углу дома, присел на корточки, а потом сполз наземь, прислонившись спиной к стене. Теперь он мог различить каждое слово...
— Ты не поешь в фильмах...
— Не пою... Я и не говорю никому, что умею. Не хочу. Хоть это не хочу... на продажу. А ты их смотришь?
— Все.
— Туфта! И этот, «оскаровский», тоже туфта.
— Зачем ты так?
— Ну, я же могу оценить себя объективно. Они из меня фактуру сделали. Такой, понимаешь, мятущийся герой-одиночка со склонностью к истерике.
— Вот уж к чему ты меньше всего склонен — так это к истерике, — рассмеялась Нэнси.
— Я иногда думаю — плюнуть бы на все и уехать куда-нибудь, где меня никто не знает. На ранчо там или продавать какие-нибудь... подержанные автомобили!
— Брось, Стини! Ты бы через неделю без всего этого не выдержал... Уж я-то тебя знаю!
— Тоже верно. — В голосе Корма явственно послышался смех.
С первых же слов, которые Нику удалось различить, у него возникло ощущение неправильности, несообразности этого диалога. Так не разговаривают люди, которые познакомились всего несколько часов назад и встретились, чтобы по-быстрому трахнуться и разбежаться.
Стини?! И словно что-то щелкнуло, встал на место кусочек головоломки, делающий всю картину цельной.
Теперь он знал имя человека, которого Нэнси вспоминала с такой теплотой, который жил с ней, кормил ее картошкой с кетчупом, а потом перебрался в Голливуд и «пошел вверх», — того самого «друга» из Калифорнии, к которому она уехала...
— ...Но ты знаешь, иногда действительно все на свете надоедает. Хочется выйти, побродить по улице, в парке посидеть — и чтобы никто ко мне не лез, — продолжал жаловаться на нелегкую участь кинозвезды лауреат «Оскара». — Ни режиссеры-придурки, ни приятели, которые в лицо улыбаются, а за спиной гадости говорят, ни все эти... постельные курочки, которым на самом деле все равно — кто я, какой я... Стивен Корм! Знаменитость! Никто из них даже имени моего настоящего не знает!
— Тебе этот псевдоним идет...
— Да... — тускло отозвался Корм. — В Нью-Йорке, когда я мечтал об этом, все виделось немножко по-другому.
— Знаешь, а я сегодня весь день вспоминала, как мы с тобой тогда жили. Самое лучшее время было. Мечтали... радовались... смеялись... Потом уже никогда так хорошо не было.
— Я до сих пор думаю иногда, что мне не нужно было уезжать. Одному, я имею в виду.
— Не надо, Стини. Я же не в упрек тебе... Все получилось так, как получилось... и я за тебя рада. Действительно рада.
Наступило молчание.
— Я так и не понял, зачем ты согласилась на этот идиотский контракт, — внезапно сказал Корм. — А главное, не понимаю, с какой стати он понадобился твоему этому... не знаю, как назвать, — мужу, не мужу.
— Ну... я же тебе говорила...
— Это он может тебе баки забивать. Я-то мужик, и в таких делах понимаю лучше, чем ты. С бабой расплеваться можно и без этих выкрутас — и не думаю, чтобы у него опыта в подобных делах не было. Нет. И ревнует он тебя по-черному. Ты не видела, как он смотрел сегодня, когда увидел нас вместе. Когда он... прихромал. Думал — придушит сейчас...
— Не надо, он же не виноват, что у него ноги болят, — попыталась возразить Нэнси.
— Не нравится мне это все, — не обратил внимания Корм. — Непонятно как-то и... в общем, не нравится. Завязывай ты с этим делом, Нэнси.