— У меня никогда не было отца. Когда маме было сорок три, она... воспользовалась услугами банка спермы. Так что был только донор. Манекенщик — вот и все, что я о нем знаю. Понимаешь, она... мама хотела, чтобы ребенок красивый получился — боялась, что девочка родится... похожая на нее. Она-то сама не очень красивая была и высокого роста, поэтому ей в личной жизни не везло. — В голосе его прозвучала такая нежность, с какой он никогда и ни о ком раньше не говорил. — А родился я... Она меня очень любила и очень хотела, чтобы у меня в жизни все удалось. Мне лет десять было, когда я решил, что стану геологом, и начал в дом камни таскать, — так она специально в каникулы ездила со мной в Аризону, в Нью-Мексико, в Колорадо — даже на Аляску. И мы там лазали по горам и собирали коллекцию минералов... то есть я лазал, а она внизу, по тропинке шла. А когда мне было пятнадцать, у нее случился первый инфаркт... и больше мы уже не ездили...
Ник надолго замолчал. Нэнси хотела попросить, чтобы он рассказал еще что-нибудь о своем детстве, — когда он вдруг добавил две фразы, от которых у нее сжалось сердце:
— Мама умерла, когда мне было двадцать пять... за год до этого, — повел подбородком, показывая на ноги. — Может, это и кощунственно звучит, но я иногда думаю, что все к лучшему — ей было бы мучительно видеть меня таким...
Глава 13
На работе все ахали и удивлялись, что Нэнси так внезапно вышла замуж. Подозрительно поглядывали на ее живот, словно ожидали, что увидят там внезапно образовавшуюся семимесячную беременность, — и, с уважением, — на кольцо. Кольцо и правда было шикарное — белое золото и семь ровненьких квадратных бриллиантов.
И большущий торт, сделанный миссис Фоллет — с безе и свежей клубникой, — тоже съели без остатка, но при этом высказывались в том смысле, что Нэнси «замотала» свадьбу. Она бы охотно устроила вечеринку — конечно, не такой пышный прием, как обожала ее мать, а что-нибудь попроще и повеселее, — но не знала, как отнесется к подобной идее Ник. Наверное, не захочет... как-то не по себе даже спрашивать об этом — он сам говорил, что почти не видится с людьми. Она никому не сказала, что Ник не может ходить, — сказала только, что у него пока есть проблемы с ногами после автокатастрофы. Ведь если все узнают, что неизвестно, сможет ли он когда-нибудь встать на ноги, то начнут удивляться... недоумевать. Как не поняла вначале Робби — правда, потом сама признала, что Ник «классный мужик».
Нэнси и сама порой спрашивала себя: почему она сразу, не раздумывая, приняла предложение Ника — и приняла с ощущением, что поступает правильно? Потому, что, входя в его дом, чувствовала, что ей там рады? И не хотелось уходить, и было интересно и тепло, и охватывало ощущение праздника, которое потом можно было унести с собой?.. И вдруг получилось, что можно не уходить, а жить в этом доме!
Или все же из-за самого Ника? Ника, который называл ее «котенком» (это было приятно), но ни разу даже не сказал, что она ему нравится... ну хоть немножко... и, похоже, не ждал и от нее подобных слов.
Ника, который целовал ее, и обнимал, и тянулся к ней, улыбался, когда она входила в комнату... а потом вдруг — прямо на глазах — мрачнел. А потом — снова улыбался...
Она чувствовала — уж это женщина может почувствовать! — как он старается лишний раз притронуться, прижаться — и как радуется, когда она сама, первая прикасается к нему. И ласкал ее... руками, и ртом, и по-всякому — так, что сердце заходилось. Ведь с женщиной, которая совсем не нравится, наверное, так себя не ведут?
Наверное, со временем все наладится, и Ник перестанет так отчаянно стесняться ее... вплоть до того, что разозлился, когда она машинально нагнулась и подняла авторучку, которую он уронил. Он ничего не говорит, но по глазам все видно...
Нэнси все еще думала об этом, когда ехала домой. Машинально вышла на остановке у своего прежнего дома, и только тут вспомнила, что нужно было сойти парой остановок раньше. А теперь придется идти по кольцу (темно и страшно!) или через парк (покороче, посветлее, но тоже страшно...). Хорошо бы найти какого-нибудь собачника и пристроиться к нему — но, как назло, вокруг никого не было...
Уже через четверть часа после того, как Нэнси, впервые за неделю, ушла на работу, Ник почувствовал, что ему как-то пусто и не по себе.
Хотя он и работал, как всегда, но знал, что она поблизости, в доме, что в любой момент можно выйти и увидеть ее, и ночью она будет спать рядом, — и от этого на душе становилось тепло.
Невзирая на тоскливое неприятное чувство, Ник честно проработал положенное время — до пяти, и лишь после этого выехал в гостиную. Телевизор вопреки обыкновению был выключен, а Бен коротал время с бутылкой бурбона.