— Да?! — Она сделала большие глаза, словно подозревая его во вранье.
— Да. И я предпочитаю перенести все деловые вопросы на завтра. Поговорим днем, в моем кабинете.
Уф-ф... Кажется, заткнулась... Увы, ненадолго.
У этой женщины была просто какая-то мания! Ей обязательно нужно было находиться в центре внимания — все время. И попробуй отвлекись на что-то другое! Стоило ему спросить у Нэнси, как дела на работе, как Алисия, не дав дочери ответить, тут же воскликнула:
— Моя маленькая глупышечка — и вдруг взрослая, и даже работает. Я просто поверить не могу! Кажется, еще вчера она была так смешно, по-детски влюблена в этого актера... как там его... ну, который педик. Всю комнату его фотографиями обклеила! А когда я сказала ей, кто он на самом деле, представляете — ее вырвало!
С одной стороны, Нику было жалко Нэнси, сидевшую с подавленным видом и чуть ли не вздрагивающую, когда Алисия в очередной раз называла ее «маленькой глупышечкой» или подтрунивала над ней. (Уж могла бы, зная характер дочери, понять, как ей это неприятно!)
С другой — хотелось встряхнуть ее, крикнуть ей в лицо: «Ну что ты сидишь надувшись?! Не нравится — так ответь, огрызнись — а не сиди тут с видом жертвы! Не хочешь, чтобы с тобой обращались как с подростком, — так и веди себя как взрослый человек!»
Только один раз Нэнси попыталась взять себя в руки — с судорожной, неестественной улыбкой, стараясь не глядеть на мать, начала рассказывать что-то про говорящих попугаев. Но не прошло и минуты, как Алисия с шаловливой гримаской маленькой девочки, скрывающей какую-то смешную тайну, поднесла руку к плечу и пару раз согнула крючком палец. Замолчав на полуслове, Нэнси сжалась и уткнулась в свою тарелку.
Ник не понял, в чем дело. Наверное, Алисия прочитала это на его лице, потому и рассмеялась:
— Котинька, ну можно, я скажу Нику?! — И, не дожидаясь согласия Нэнси, начала весело объяснять: — Моя глупышечка до сих пор часто сутулится — и страшно обижается, когда я ей делаю замечание при людях. Так вот, я вместо этого ей просто показываю пальчиком — «горбик, горбик!», — снова сделала тот же жест, — это у нас такая семейная шутка! Правда, смешно?!
Судя по застывшему лицу Нэнси, той было вовсе не до смеха. Через несколько минут она положила вилку, сказала:
— Ник, извини, я пойду к себе. У меня очень болит голова, — встала и вышла.
Появившийся вскоре Бен забрал тарелки и принес кофе — все это молча, с непроницаемым лицом. Нику показалось, что во взгляде его мелькнуло осуждение (интересно, с какой стати?!).
Ему до смерти хотелось как можно быстрее отправить гостью спать — и остаться наконец одному. Но не тут-то было! Алисия, изящно отставив пальчик, выпила чашечку кофе, налила вторую, попросила немного коньяка, а потом снова завела бодягу о жалобе, поданной в банк, и о том, как ей теперь неудобно перед «бедным Тедди Палмером».
— Миссис Тревер, — решительно перебил ее Ник. Тут же поправился: — Алисия, я уже сказал — мы поговорим об этом завтра. А сейчас уже поздно, вы, наверное, устали с дороги. Да и у меня еще есть кое-какие дела.
Это подействовало — Алисия допила наконец кофе и удалилась. Вид у нее, правда, был несколько недовольный — ну да наплевать!
Следующим на очереди оказался Бен.
Обычно во время ванны, массажа и всего прочего они болтали о чем попало, но на этот раз он хранил зловещее молчание, да и вид у него был мрачный.
— А ты почему вместе со всеми не ужинал? — решил, на свое несчастье, поинтересоваться Ник. — И что значит «места нет» — всегда же хватало?
— А я не нанимался за столом со стервами сидеть! — отрезал Бен. — И я не дворецкий — чемоданы ее таскать!
Ну что он взъелся из-за такой мелочи?!
— А что же мне делать было? — из последних сил попытался воззвать к здравому смыслу Ник.
— А ничего! В дом всякую дрянь не зазывать!
— Но это же мать Нэнси!
— Ах ма-ать?! — Это слово в устах Бена почему-то прозвучало как оскорбление. — Так, значит, ты из-за этого перед ней перья распускал?! Нэнси вон только о ней услышала, и в обморок упала — а тебе наплевать?! Даже встретить ее не вышел — так залюбезничался.
— Это мое дело! — не выдержал наконец и рявкнул Ник. Ругаться, лежа на спине, было весьма неудобно.
— Твое — так меня не спрашивай. А за стол я с этой сукой не сяду и прислуживать ей не буду. Навидался я таких уже — блевать охота.
— Где это ты, интересно, таких навидался — в тюрьме?!
Лицо Бена мгновенно застыло — Ник и сам понимал, что это был удар ниже пояса. Но уж очень хотелось как-то врезать ему, чтобы перестал с хамски-снисходительным видом лезть не в свое дело.