И Фонсо переживал то же самое. И с ним невидимая сила обходилась также грубо. И его она выкидывала из тела, ослепляла…
Слуги не то услышали, не то почувствовали что-то неладное не сразу. Всё уже заканчивалось, когда они, ведомые какой-то ещё одной стороной силы, вломились в избу колдуна. И застыли, увидев тяжело дышащего своего господина, и распростёртого у его ног колдуна.
–Где вы ходите? – огрызнулся он, увидев слуг, – этот негодяй чуть не убил меня! Он хотел ограбить меня, а вы? На всех пожалуюсь! Мерзавцы! Ротозеи!
Ему подали руку, сбивчиво попытались напомнить, что он сам велел им оставаться на улице, и что они не виноваты. Но тот, кто надел лицо Ардома Уолтера, кто влился в его сущность как в одежду, оттолкнул и руку, и объяснения.
Пошатываясь, он вышел из своего дома в новую жизнь, оставляя позади скованного немотой смерти человека.
Ночной воздух резанул по гудящим лёгким, но эта боль отозвалась в новом Ардоме сладостью. Он шёл в новый мир, в новую жизнь и считал, что заслужил это.
Конец