Принимая в руки оружие, готовься, что тебе придется убивать. И что будут убивать тебя. Обязательно будут.
Но больно было все равно…
— Надо остановить кровь!
— Ты не остановишь. Она умирает.
— Она исток, надо только остановить кровь.
— От меня все равно никакой пользы… — прошептала Айрин.
— А ты вообще молчи. Молчи дура!
— Сам дурак.
— Айрин, не закрывай глаза. Слышишь?
Конечно слышу, чего пристал?
— Затяни рану, давай, ты сумеешь! Ты же исток!
"А проку с него? Вот разнесу Сопку, будете знать!".
— Майорин, оставь ее.
— Затяни! Ты можешь!
"Могу… наверное… но зачем?".
— Тут крови с бочонок!
"Вот именно, и откуда столько?".
— Упрямая девка!
"Не смей называть меня девкой. Что же это такое? Сколько раз просила, что сложно? Девка-девка, попугай проклятый, заладил. Чего ты сел в луже?"
— Прижег. Должно хватить. Эй, слышишь? Лавт пошел по следу, сейчас срастется.
— Иди… с… ним…
Орм швырнул в противника еще один огневик, прикрывая Хельма, который заканчивал плести заклинание. Им хватило десяти минут, чтобы сообразить — снег налетел в подземный город не сам.
— Маг. — Вспомнил Хельм, опуская руки.
— Тут этих магов, бей не хочу. Тебе какого?
— Который наш… Ивен, чтоб его!
— Так, Майорин его запер. Сидит в комнате, скучает. Думаешь за ним?
— Думаю. Проверим?
— Нет, так пойдем. Ты снял чары?
— Да.
— Так почему эта дрянь не тает? — Орм тронул снег кончиком ножа. Нож тут же завяз.
— Не трогай лучше.
Она очнулась в тупике коридорчика, рядом сидел связанный маг. Кисти рук безвольно повисли. Колдуны не стали его блокировать, просто вывихнули руки — достаточно чтобы тот не колдовал.
— Надо же. Думал, загнешься.
— Где они?
— Командира своего ищут. Бросили тебя тут одну, беззащитную.
— Неправда, вон барьер стоит.
— Что и сетку видишь?
— Вижу. — Айрин осторожно приподняла засохшую от крови рубашку. На боку не было даже шрама. Зато спина зудела и зверски чесалась — магический ожог заживал дольше.
— Дура ты, девка, верно твой дружок ругался, зачем поперек огневика кинулась?
— Ты бросил?
— Я. Любимый что ли?
— Сам ты… любимый. — Она попробовала встать, не получилось. Ноги все равно оставались ватными, колени услужливо гнулись во все стороны. Придется вести душеспасительные беседы.
— Даже не пытайся, — посоветовал маг. — Крови ты много потеряла. Исток не исток, но посидеть придется. Так на чем мы остановились? Ах, да. Ты закрыла собой того колдуна. Кстати песик тоже того? Чарует?
— Не твое дело.
— Редкое сочетание, или он колдовством обратился? Хотя нет, не похоже.
— Достался же мне болтливый маг… Запястья не болят?
— Хочешь вправить?
— Напоминаю, вдруг заткнешься?
— Еще чего, пока я тебя тут раздражаю, и боль не такая злая. Значит колдун любимый… И ты за него готова умереть.
— Вот еще. — Подняться бы, да уйти отсюда… Барьер.
— А практика показывает, что готова.
Барьер был двусторонний, Майорин не стал размениваться на мелочи, он просто запер их здесь как в клетке. Хоть бы кляп этому гаду вставил.
— Исток, который разрушил замок Фарта, тобой пугают детей, а ты лишь сопливая девка. Еще и глупая вдобавок.
— А ты умный. Зачем напали на Сопку? Перерезать нас решили?
— У вас наш стратег. Приказали забрать.
— Раньше надо было, он все уже рассказал. — Мстительно сообщила Айрин. Маг ухмыльнулся:
— Не удивлен, когда мы в последний раз виделись, он очень не любил магов. А ты действительно считаешь, что благодарность заменит любовь? Думаешь, прикроешь ему спину, и он падет к твоим ногам?
— Вас трудно любить, я понимаю вашего стратега.
— Ничего ты не понимаешь. Ты прикроешь ему спину, а обнимет он другую, ту, что родит ему детей. Ту, которую он защитит. Ей не нужен меч, чтобы разить мужчин — достаточно улыбки.
— Вы силой заставили его составить этот план. — Гнула свое Айрин, старательно пропуская мимо ушей магову болтовню.
— Нет, он работал с упоением… Твой колдун выберет полную твою противоположность. Выберет женщину, за которую захочет умереть. Ты не та женщина, за которую хочется умереть! Так что зря ты прикрывала ему спину.
— Да что ты ко мне пристал?
— Мне нравится, как белеет твое лицо, когда ты это слышишь! А Ивен просто слабак, он предал нас и предаст вас. Он встанет на нашу сторону снова, ведь он так боится своего брата и так хочет, чтобы им гордился его отец.