— Тебя тоже. Кто ставил барьер?
— Майорин.
— Ты можешь его снять? — у Ивена кончились силы — резерв иссяк давно, а едва восстановленную ауру он исчерпал почти до крохи.
— Нет. — Айрин прислонилась к стене.
— Но ты же исток, — посоветовал маг в углу. — Давай порежь себе ручки, пусть прольется кровушка истока!
— Это не поможет. — Девушка опять прикрыла глаза, ее знобило. — Против Майорина мне нечего поставить.
— Он тоже исток? — спросил Ивен, зная ответ. Айрин промолчала, и маг не стал ждать. — Но он может колдовать!
— И что? У него неординарные способности. Ивен, уходи, тебя убьют или пленят. Уходи.
— Никуда я не уйду, пока мы не сломаем этот барьер. Я догадываюсь, как они сюда попали. Нам надо допросить одного из них.
— Допрашивай! — разрешила Айрин, кивая на пленника.
— Так я вам и сказал.
— А ты случаем колдовать не можешь? — понадеялся Ивен.
— Могу огреть его мечом по башке, хочешь?
— Не надо. Протяни лучше мне руку. Может, мы выберемся отсюда.
— Зачем? — удивилась девушка, — здесь хорошо, только холодно.
— Холодно? Айрин, да у нас летом не всегда так тепло бывает!
— Да? Значит, меня морозит. — Она опять попыталась облокотиться на стену, сил совсем не было. Еще бы согреться, зря оставила кожух.
— Айрин! — докучал маг, иди сюда, протяни руку.
— Да ты глупец! — из угла хрюкнул цитаделец. — Надеешься на силу? А я своими глазами видел, как вся ее кровь излилась на здешнюю землю. Откуда у нее силы?
— Мало ты знаешь про истоки. Айрин, соберись.
Девушка непонимающе обвела взглядом зачарованный угол:
— Чего ты от меня хочешь?
— Вытащить тебя отсюда.
— Зачем?
— А зачем тебе здесь сидеть?
— Я хочу спать…
— Потом поспишь! Руку давай.
— Замуж что ли звать надумал? — ехидничали из угла. Айрин медленно подползла к барьеру, положила на него ладонь. Барьер был теплым, чуть дрожащим. Стоило к нему прикоснуться, он легонько засветился.
— Что дальше?
— Не знаю… — Протянул маг, прикасаясь к барьеру с другой стороны. — Попробуй отдать мне чуточку силы.
Сосредоточиться удалось с трудом, мерзлота в ногах, казалось, начала хрустеть. Барьер благодарно замерцал, впитывая предложенную энергию. Ивен чертыхнулся.
— Бесполезно. — Грустно сказал он. — Ничего у нас не получится.
— Здесь. — Указал Лавт на дверь. Майорин дернул ручку — дверь не подалась.
— Заперто.
— Ясный пень заперто, выбей.
— Гномы сдохнут от жадности, хороши гости — все двери перепортили.
— Сами виноваты. — Оборотень наклонил морду, потоптался у двери, обнюхивая пол.
— Бес с вами. — Колдуну потребовались секунды, чтобы обратить преграду в пепел.
— Ты не мог ее просто выбить? Чтобы потом починить?
— Да? — почти изумился Майорин. — Как-то не подумал…
Лавт сунулся в обугленный проем.
Темно… неприятный запах ударил в ноздри, оборотень чихнул, Майорин прикрыл нос рукавом.
Светляк медленно набряк и, загоревшись, осветил просторный зал с окнами под самым сводом. Горный хрусталь из оконных проемов сейчас лежал на полу осколками. Снег, наметенный вьюгой, доходил до щиколоток. Лавт едва его коснувшись зарычал и попятился. Майорин выпустил второй светляк, полетевший вперед.
Оба шара взмыли под потолок и ярко засияли.
Люта Молчун стоял посреди зала с опущенными руками, весь забрызганный кровью. Рядом лежали трупы трех магов. На всех матово поблескивали кольчуги, травленные кислотой, чтобы не бликовали на солнце.
Поговаривали, что матушка назвала Люту отнюдь не Лютой, а иначе. Но прозвище прилипло прочно.
Видно не зря.
— А. Это вы. — Выдохнул Молчун. — Не ступайте в эту пакость.
После этого напутствия Люта Молчун покачнулся и кулем рухнул поверх своих поверженных противников.
Они совсем не были похожи. Нисколечко.
Деловито шаряший зрячими пальцами по барьеру Ивен и маг, лежащий у стены.
— Кажется, я понял, в чем суть. Майорин замкнул барьер на себе, это самое быстрое, что он мог сделать. С другой стороны сетка плетения очень простая, но в нее вложено колоссальное количество силы, защищающей именно сетку. Барьер сам по себе слабый, но защита барьера сильная. Понимаешь?
— Нет. — Честно призналась Айрин, ее больше беспокоил озноб.
— Все просто! Вот смотри…
— Ты можешь его снять?
— Нет.
— Тогда к чему это?
— Я знаю, как его приподнять. Чтобы освободить тебя, а этот пусть сидит дальше.