— Слышала, обычно это свойственно экзальтированным девицам в возрасте шестнадцати лет.
— И после этого они перестают быть девицами? — ядовито осведомился колдун, по-прежнему топчась на месте, только теперь с нахальным видом — скрестив руки на груди и наклонив голову.
— Перестают, когда кто-то нагло решает воспользоваться девичьей легкомысленностью.
— Нагло? Да твои наглецы только убегать успевают, от толп задержавшихся в девках дурех!
— Ах, задержавшихся? И часто ты убегал?
— Хм… дай-ка вспомнить…
Благодарность не заменит любовь. Но любовь, бывает, рождается из благодарности.
Когда кто-то спасает тебе жизнь, хотя знает, что ничего не получит взамен. Он просто не умеет проходить мимо.
Когда становится другом и берет на себя частичку твоей ноши. И вам обоим становится легче идти.
Когда борется вместе с тобой за то, что нисколько его не касается. И это начинает касаться его, так же как и тебя.
Когда его нет рядом, но мысли, что он, может, думает о тебе, не дают сходить с ума.
Когда надежды уже нет, но посреди учиненной тобой катастрофы ты видишь этого человека первым, и от этого уже легче.
— Не надо, не вспоминай. Я передумала.
— Решила пополнить ряды экзальтированных девиц?
В конце концов, это может оказаться для них последней такой ночью. Зачем ее терять? Две статуи смахнули гипсовую скорлупу и двинулись с мест.
— Ты вспомнил?
— Ты же передумала!
— Я передумала опять!
— Заткнись, Айрин.
— Не принимай за меня…
— Умоляю…
Когда появился ворон, она не знала. Так же не знала, как назойливая птица пробралась в подземный город. Она проснулась от сухости во рту и пошла на кухню за водой, а, вернувшись, обнаружила ворона сидящим на спинке стула. Ворон неподвижный телом, иногда водил головой из стороны в сторону, постоянно останавливаясь бусинами глаза на спящем мужчине.
— Даже не думай. — Шепотом сказала Айрин ворону. — Пускай спит.
Ворон опять повел головой. Будить колдуна было жалко. Он спал так безмятежно, едва слышно дышал, иногда подрагивали ресницы, как всегда торчали из-под одеяла ступни.
Прикрыть бы их, да надолго ли?
Айрин забралась на кровать, одеяло пришлось отвоевывать. Ей досталось и одеяло, и жесткие горячие руки, обнявшие ее слишком крепко.
Уснуть удалось не сразу, сначала затекла шея, и пришлось терпеть, потому что выворачиваться из железной хватки колдуна не хотелось, а еще этот ворон. Проклятая птица сверлила ее черными буравчиками. Но усталость милостиво пришла на помощь, смежив непослушные веки.
— Подъем. — Сухо прозвучало над ухом. Майорин сидел на краю кровати, сунув пальцы в волосы.
— Доброе утро. — Айрин потянулась к нему, но колдун не почувствовал прикосновения.
— Мадера мертв. Раджаэль в тюрьме, Редрин считает ее виновной в его смерти.
— Жарку? — Айрин тряхнула головой. — Жарку? Нашу Жарку?
— Её. Велор едет в Вирицу, чтобы ее судить. А может уже там, кто знает, сколько шло письмо. Но Орника это не вернет.
— Да не могла она его убить!
— Не могла. Кишка тонка.
— Так ты ее подозреваешь?
— Нет. — Майорин встал, рассеяно оглядел комнату. — Орника мог убить только такой же как он сам. Орник сильный, умный и хитрый. Был.
— Майорин… он ведь твой друг…
— Был.
Колдун поднял на нее глаза, девушка невольно отпрянула назад. У него на руках темнели чернильные пятна. Обычно ворон просто истаивает, оставляя после себя перо. Но Майорин, похоже, смял заклятие. Со злости? Выражая боль единственным доступным ему способом.
— Майорин…
— Мой брат, пишет, что он сожалеет. — Безразлично сказал колдун и принялся одеваться. Майорин дернул дверь, и следующий ворон тут же ворвался в комнату, мазнул крылом по лицу опешившего колдуна, ринулся к девушке и уселся к ней на плечо.
Колдун остановился, дожидаясь, когда Айрин раскроет послание.
— Что?
— Это от твоего брата.
— Я думал, ты хорошо сыграла в собственную смерть?
— Поэтому оно начинается со слов, "Сударыня, если вы получили это письмо, значит вы живы, что меня равно радует и огорчает….. с прискорбием сообщаю….. если вам дорога ваша жизнь и наше государство….. настоятельно рекомендую….. никогда не пересекать границы Велмании и сопредельных княжеств…". Он запрещает мне находиться на территории Велмании?
— Жаль, что он опоздал. Мы с Орником рассматривали такую возможность, хотели запретить тебе возвращаться.