Колдун не понял, Отшельник засмеялся:
— Не смотри под ноги, просто смотри. Это сложно — поймать истину. И бессмысленно. Просто иди, думай, куда тебе надо, и иди.
Сейчас колдун начинал осознавать, о чем говорил отшельник. Среди непролазных сугробов и спутанных еловых веток виделся проход.
Ни сломанной ветки, ни следов, ни клочка шерсти или ткани. Но он, будто подсвеченный, звал к себе.
— Сюда? — неуверенно показал Ивен. Как ни странно маг быстрее уловил суть троп. Вчера отшельник напомнил обоим, почему им лучше идти обычными путями.
— Ты, — указал он на Ивена, — слишком много думаешь, складываешь и вычитаешь. А чувствовать забываешь. А ты, — Майорину, — много знаешь и хорошо умеешь этими знаниями и навыками пользоваться, от этого новые даются тебе плохо. Хозяин тропы может оказаться единоличником — им не всегда нравится, когда ходят их путями. Выход из тропы нужно найти раньше, чем вы придете к ее концу.
— Иначе набредем на избушку Яги? — пошутил Ивен.
— В этом случае вам повезет. — Тоже вроде бы пошутил Отшельник.
Тропа вела по крутому склону, меж камней гораздо выше человеческого роста. Лошади осторожно ступали на снег — заколдованные копыта не проваливались, удерживаясь на насте — а это было неправильно.
Майорину путь не нравился, он постоянно заглядывался наверх — откуда, по его мнению, было очень удобно нападать.
Пока никто не пытался.
Они шли в расщелине с полудня, теперь на камни и снег легли первые закатные лучи. Солнце скоро скроется с горизонта, но какое-то время еще будет светло. За это время нужно встать на ночлег. Но путникам очень хотелось выбраться из мнимой ловушки, и они продолжали идти, обрекая себя на блуждания в потемках.
"Вся наша жизнь — надежда на выход из ловушки до темноты, — думал Майорин, — а если не удается, мы блуждаем в потёмках".
Он раз за разом вспоминал слова Отшельника. Они кружили в голове роем мух, и все никак не удавалось сложить их в нечто удобоваримое. И понятное.
Это очень сложно, поймать истину, обрядить ее в плоть, рассмотреть и увидеть, что ты сотворил чудовище.
Майорин подобрал повод, лошадь фыркала и переступала ногами.
Сложно поймать истину. И бессмысленно.
Кто еще ходит по тропам?
И о тропах ли говорил Отшельник?
Солнце садилось. Коридор, образованный скалами не кончался.
— Нам бы пещерку найти. — Ивен, чья лошадь была куда покладистей, ехал у самой скальной стены.
— Может вылезти наверх, посмотреть, куда мы едем? — Предложил колдун.
— Нет. Нельзя. Мы идем по тропе, забыл?
В ответ колдун выругался. Не на Ивена, так в воздух…
Пещерки они так и не нашли, костра тоже не получилось — пары веточек, что удалось отыскать, было маловато.
Мужчины устало повздыхали и решили идти дальше, наскоро перекусив и покормив лошадей.
С темнотой проход превратился в жутковатый тоннель. Чудились шорохи и звуки. Майорин разглядел сову, с облегчением обнаружив, что сова самая обычная.
Ближе к утру, когда внимание с трудом удавалось удержать на дороге, а зад в седле, наверху хрюкнуло.
— Что это?
— Кто бы знал. — Ивен задрал голову. Хрюкнуло снова. Заскрипел снег. — А может ну его? А, Майорин?
— И что?
— Поскакали!
Колдун набрал повод и кивнул. Уставшие лошади, отнеслись к их предложению нерадостно. Пришлось добавить аргументов — хлестнув по крупу хворостиной. Хрюканье удалилось. До рассвета оба нервно оглядывались и прислушивались.
Проход кончился. Скалы расступились, а через несколько саженей, обернувшись, Майорин обнаружил, что никаких скал нет. Только зимний лес предгорья.
Наломали сучьев, развели костер и повалились спать. Разбудило колдуна хрюканье и скрип снега. Он подскочил, заученным движением выхватывая нож.
Около стоянки стояла мохнатая зверюшка, размером чуть больше волка. У зверюшки была умильная рожица и настороженные зеленые глазки. Стояла она на двух ногах.
— Йетун! — Ивен удивленно поморгал. — Маленький какой. Наверное, потерялся.
— Мы от него убегали. — Напомнил Майорин, хмыкая.
— У йетунов очень хороший нюх. Его мама скоро его найдет.
Звереныш зевнул и поковырялся толстым пальцев в носу. Колдун невольно улыбнулся.
Они оставили зверенышу стоянку, только костер потушили, умиленно наблюдая, как существо устраивается в настиле из еловых веток и сворачивается клубочком.
Но уходили в спешке — встречаться с мамой не хотелось.
Несогласными опять оказались кони, которые бы предпочли иметь больше времени для переваривания овса.