— Хорошо.
Менестрель тихо подошел к девушке и обнял ту за плечи. Айрин попыталась вырваться, но Валья сильнее стиснул пальцы, вцепившись в кожух.
— Оставь меня!
— Айрин, пойдем. Надо уйти отсюда.
— Я его не оставлю.
— Конечно, не оставишь. Конечно, мы его заберем. Мы с тобой отойдем в стороночку, и Хельм заберет.
— Я сама!
— Нет, Айрин. Пусть Хельм.
Айрин встала.
— На три на коней. Раз, два…
Оверкаллен кивнул, Валья с Айрин рванули от стены, голубоватый в вечерней дымке щит засверкал в тех местах, где по нему лупили снаряды.
— Филипп! — вырвалось у девушки, когда она обнаружила чародея в седле одного.
— Потом! — рявкнул Хельм, хватая ее за рукав. — Потом заберем.
Под деревьями они придержали, отдышались. Колдуны, держащие щиты, стояли в ряд с сосредоточенными и отстраненными лицами. Ерекон смотрел на Лусор. В сивой бороде запутались льдинки.
— Папа! — метнулась Айрин к отцу. Тот молча обнял дочь, мотнул головой, выпроваживая Валью и Хельма.
Из палатки доносился мат — Косидар лечил Орма. Орали оба. Один от боли, другой от чувств.
Борец мало похожий на человека, с вытянувшейся челюстью и оскаленными клыками, наблюдал за ходящим из стороны в сторону Игже. Чернокнижник заканчивал очередную схему.
— Смена! — скомандовал кто-то. Рядом с держащими щит колдунами встали другие. Щит мигнул.
Айрин отошла от отца и слепо двинулась к сдавшим караул колдунам. Ничего не говоря, не узнавая знакомых, она пополнила резервы у одного за другим. После того как последний чародей отошел, девушка устало опустилась на снег и потеряла сознание.
Валья, заметивший ее падение первым, отнес Айрин в лагерь, уложил около огня и сел рядом. Впервые в жизни ему совсем не хотелось петь. Он тупо баюкал в руках зачехленную лютню и только, когда мимо пронесли мертвого, незнакомого ему колдуна, поднял голову.
— Выпей. — Хельм протянул ему баклагу с вином.
Валья выпил. Из палатки Косидара выбрался Орм, весь перекошенный от боли.
— Ну? — спросил он.
— Нет. — Ответил ему Валья.
Орм выругался, выпил, лег рядом с Айрин и почти сразу захрапел — зелье Косидара действовало быстро.
В другой части лагеря Ерекон подошел к Хорхе и Велемиру и тихо произнес:
— Завтра атакуем в полную силу. Раскатаем по камушку.
— Нам их не взять. — Хорхе накручивал ус на палец.
— Скажи ему. — Велел Ерекон Велемиру.
— Оппозиция на нашей стороне.
— С чего ты взял?
— Просто знаю. — Соврал чародей. Хорхе видел, что тот врет. И пусть Велемир опустил глаза, скрывая что-то, понял главное — у Майорина получилось. Оппозиция услышала предложение и его приняла.
Велемир вернулся в шатер воеводы, протянул руки к костру, из-за заклинания, вытягивающего дым наружу, над костром стоял серый черный клубящийся столб.
— Как ты?
— Ничего. — Химера сидела, завернувшись в одеяло, но даже под толстым сукном видно было выступающие крылья. — Пап… — Наля замолкла, а потом скороговоркой произнесла. — Пап, ты меня теперь ненавидишь?
— За что, дочка?
— Я… больше не человек…
— А ты себя ненавидишь? — спросил Велимир.
— Нет. Я привыкла.
— Вот и я привыкну. — Чародей устроился на топчане, и прикрыл глаза. Наля сидела, обняв колени, по привычке она расправила крылья и укрыла ими плечи. В тюрьме одеял не было.
Когда человеку приснился кошмар, первое желание при пробуждении — ощутить, что реальность намного лучше. Убедиться в этом. Удостовериться.
Чтобы глубинные страхи или воспоминания уползли в толщу подсознания и оставили в покое.
Но сегодня воспоминания смешались со страхами, слились в единый ужас. Айрин не подскочила, не закричала, просто распахнула глаза и часто задышала, будто весь сон у нее не было такой возможности. Справа спал Орм, слева Валья. Оба слегка похрапывали. Длинный лежак на десять человек с одной стороны укрывал от ветра и осадков навес, с другой горел костер. У огня, тихо переговариваясь, сидела ночная смена. В темноте поблескивал щит.
Айрин села, осторожно, чтобы не потревожить соседей, выбралась из-под одеял, сразу ощутив резкий здешний мороз.
Кто-то заботливо подложил ей под голову кожух и сапоги — чтобы не промерзли. Девушка споро натянула одежку и дрожащими пальцами принялась стягивать шнурки на сапогах.
Ее колотило. Реальность была пострашнее кошмара.
Знакомых у костра не было. Вернее давних знакомых, новых хоть отбавляй, но Айрин почти никого не помнила по именам. Она тихонечко приткнулась в сторонке, глубже натянув капюшон, на нее никто не обратил внимания.