— Айрин! — Ерекон заметил дочь, крутящуюся около колдунов. — Иди сюда.
— Как ты его отпустил? — накинулась она на отца. — Его же там убьют.
— Я ему не нянька. Расходитесь! Покинуть пределы цитадели. В город! — гаркнул воевода. — Уходим в город! К тебе это тоже относится, дочь.
— Но там…
— Не сегодня. — Отец крепко сжал руку дочери и потащил за собой. — Сегодня ты со мной спорить не будешь.
— Кажется, приходит в себя. Господин Хенрик, ваш инессец очнулся!
— Цапл, ну с чего он стал моим? — Аарский встал над постелью, где лежал колдун. — Хорошая работа, молодец.
— Кого бы доброго зашили. — Целитель с брезгливостью поглядел на колдуна. — Столько раненых, столько убитых. Всё из-за них! Пришли на нашу землю, со своими порядками. Зарезать бы…
— Что не зарезал? — спросил спасенный.
— Я целитель, а не убийца. Могу я идти?
— Можешь. — Отпустил его Аарский. — Как себя чувствуешь?
— В дохе… во внутреннем кармане, дай…
— Льена, поищи. — Велел маг. Женщина пошарила по карманам, достала фляжку и протянула колдуну.
— И что там? — поинтересовался маг.
— Не ивийа тер. — Колдун подцепил пробку, но пальцы не слушались. Аарский забрал у него флягу и открыл. Понюхал.
— Подхлестываешь себя? Боишься спать?
— Если я утром не выйду из этой башни, нас всех взорвут.
— Я помню. И что ты предлагаешь?
— Сдайся. Скажи своим не сопротивляться. Вели сдаться войскам государя, убережешь много жизней.
— Они не пойдут. — Аарский повернул голову, наблюдая за своими людьми. — Они вас ненавидят гораздо больше меня.
— Редрин жив. — Майорин приготовился и мужественно отпил из фляги. — Дрянь какая… Ты соврал.
— Я говорил правду. — Заупрямился маг.
— Ерекон сказал, что жив. Если не ты врал, то тебе врали. Ред жив, здоров и переловил всех твоих шпионов. Так что можешь меня убивать.
— Цапл меня не простит. Он три часа разбирался с твоими кишками, а я тебя убью.
— По-моему он только порадуется.
— Нет. — Аарский задумчиво пожевал губы. — Никто не любит, когда гробят его работу.
— Сдайся, Хенрик.
— А что с ними будет, ты мне скажешь?
— Суд. Взрослых лишат дара, детям почистят воспоминания. Наемников отправят на каторгу. Сам знаешь.
— Мои маги, великолепно образованные, обученные, будут дробить камни и валить лес? Пусть лучше взорвут.
— А дети?
— Воспоминания нельзя стереть полностью. Кое-что остается. Всегда.
— Не так много. Поможешь сесть?
— Стимулятор подействовал? Лежи. Цапл светило, а не божество.
— Чего ты хочешь, Аарский?
— Спасти своих людей. Мой народ, если тебе будет так понятней. Сохранить их дом, их права, их землю.
— И спастись самому? — зло спросил Майорин.
Маг ухмыльнулся, ухмылка у него была нехорошая, неприятная.
— Ваши с удовольствием разорвут меня на части, я понимаю, Марин, я не глуп. Нет, я умру. За них умру.
— Я тебе не верю.
— Кто я, по-твоему? Сумасшедший? Садист? Маньяк?
Майорин промолчал, но по лицу можно было догадаться, что спорить он не намерен.
— Каждый имеет право на свое мнение, мы свое выразили. — Продолжил Хенрик.
— Право? Твое право стоило многих жизней.
— Так оно и бывает. — Аарский глубоко вздохнул, откинул со лба короткую челку. — Я хочу, чтобы ты позаботился о них. Я сдам тебе башню, вы меня казните, но их не тронете.
— Они захотят мстить.
— Захотят, но не станут. Через какое-то время пыл остынет, жизнь войдет в свое русло, всё наладится. Так оно всегда и бывает.
— Я не могу тебе ничего обещать, это не в моих силах.
— В твоих.
— Ты меня с кем-то путаешь, маг.
— Ты брат Редрина Филина, и единственный человек, с кем стоит говорить.
— Стоит говорить с Ереконом.
— Он ненавидит меня.
— После того, что ты сделал с его сыном, не мудрено. — Майорин откинулся на подушки и прикрыл глаза. На него накатила дурнота.
— Я отрубил ему палец. Один палец, но этот дурак не дал вылечить начавшуюся гангрену. Из камеры он тоже не хотел уходить. Из-за химеры я полагаю. Как ты выбрался, кстати? Она помогла?
— Можно так сказать.
— Жива?
— Да. Прилетела в наш лагерь, отца своего нашла. Он — колдун.
— У девушки очень сильные способности к магии. Но Фарт в запале их проглядел. Единственная, кто не потерял рассудок.
— И после этого ты хочешь, чтобы я считал тебя нормальным? — презрительно бросил колдун.
— Не суди. Это было средством.