Летта убедившись, что Айрин благополучно отбыла в Велманию, поспешила к месту встречи в Шипом, где тот попытался сожрать ни в чем не повинную лошадь драконицы. Иначе как к еде Шип к этой животине не относился и страшно удивлялся, почему подруга столь трепетно оберегает тепленький и вкусный кусок мяса и беспрепятственно позволяет ему скрыться в лесу.
Ревун терпеть не мог тех попоек, когда память отказывала возвращаться. Да вот только накануне он не взял в рот ни капли хмельного, но вспомнить вчерашний вечер никак не мог.
Помнил, что расседлал и стреножил коня, помнил, что Ошек разжег костер, помнил что Бажай опять ругался с Малым из-за какой-то безделицы. А после все застилало белесой пургой.
Тоже случилось и с остальными — пустота в памяти и дурное настроение. Из хорошего была только Емела, дремавшая по правую руку от него. Вдова куталась в суконное одеяло и обнимала спящую рядом Вессу. Ревуна что-то насторожило. Нечто странное, незаметное глазу, но…
Рука девушки была скрыта одеялом…
Но… Рука держала меч.
— Мне, кажется, я вчера выпил ведро самогона… — простонал Ошек вблизи, он сидел у костра.
— Лошадей кто-то попортил — дикие. — Малой запахнул доху, перепоясался.
Весса открыла глаза. Откинула одеяло.
Ревун ждал, когда появится клинок.
Рука была смуглая, узкое запястье, длинные пальцы. Меча не было.
— Кто-нибудь помнит вчерашний вечер? — зевая спросила она, сердце у девушки скатилось в пятки и там бешено и неровно колотилось.
— И у тебя то же? — вернул вопрос Малой.
Она кивнула. Сердце колотилось так, что пятки согрелись. Весса достала сапоги с изголовья и обулась. Вчерашний вечер действительно помутился…
Бересклет. Бересклет, как же так…
Опять. Опять исток напился крови. И опять она была с ним согласна. Опять что-то в душе кричало: убивай! Убивай, чтобы выжить, не бойся смерти — она твоя подруга…
Так уже бывало.
В замке, спрятанном в Долине Источников, несколько месяцев назад. И во дворце в Вирице, совсем недавно.
— Куда это ты? — колдун вынырнул из двери, будто призрак.
Айрин уткнулась в преграду на своем пути, остановилась.
— Так куда? — Майорин придержал её, но девушке нужно было идти дальше, она попыталась высвободиться.
— Айрин? — Хватка стала стальной.
Она замерла, тяжело дыша.
— Ты можешь ответить?
Исток думал рвано. Рвано, но отчасти логично. Он встал на ее пути. Враг. Можно его убить, а можно обмануть. Обмануть лучше, надо только заставить себя сказать хоть слово.
— Отпусти меня.
— Айрин, куда ты идешь? Ответь мне, и я тебя отпущу.
А куда я иду?
— Отпусти меня, пожалуйста.
— Ответь мне!
Куда?
— Мне больно.
— Отвечай.
— Не смей мне приказывать!
Не смей! Никто не смеет! Исток не подчиняется приказам — он свободен!
— Айрин. — Ладони, держащие ее локти, начали гореть. Она почувствовала жалящую силу драконьей крови. Боль.
Хватка ослабла. У Майорина были красные белки, сколько он не спал? Три дня? Четыре? Почему?
— Куда ты идешь, Айрин?
Если так горячо, почему одежда не загорается?
Руки жгли, будто раскаленный металл.
— Куда?
— Я… — язык оторвался от неба, по телу прокатилась волна слабости. Мышцы расслабились. — Я не знаю…
Айрин почувствовала, как по щеке сползает слезинка. Ладони перестали жечь, колдун ослабил хватку и обнял ее.
— Пойдем, Айрин, пойдем. — Горячие пальцы прикоснулись к ладони. Айрин сжала их и неожиданно отшвырнула мужчину чистой силой. Колдун упал, приложившись спиной о каменный выступ в стене, изображавший расцветающую лилию.
— Я просила меня убить!
— Айрин! — крикнул он ей вслед. — Это не ты! Это исток!
— Нет никакой разницы! — услышал он. — Никакой!
Она беспрепятственно покинула дворец, потом так же легко вышла за ворота. Никто даже не попытался её остановить, может потому, что все считали Айрин человеком — так, любовница брата государя, мало ли у кого какие любовницы.
Облака над Вирицей окрасились в темно-сиреневый цвет и висели так низко, что хотелось протянуть руку и их потрогать. С рассветом потеплело настолько, что можно было легко скатать снежок. Один такой полетел Айрин в лицо, но звериная реакция истока позволила поймать и раздробить снаряд в полете. Мальчишка, бросивший снежок в понурую девку, удивленно застыл с раскрытым ртом, в котором не хватало двух зубов.