— А я тебя предупреждал. — Мстительно напомнил колдун.
— Так не убил же… — пожал плечами воин, оглаживая саблю на боку. — Условились просто: мы идем с востока, они с запада, мы доходим до Уралака, все выясняем, они доходят до куда дойдут, но разумно, без лишнего геройства. Встречаемся через дюжину дней на подходе к Гаарскому перевалу и тихо драпаем назад.
— Они не пришли. — Утвердительно пробормотал Майорин.
— Не пришли. — Повторил за ним Хорхе. — Знаешь, мы сразу…
— Погоди. — Перебил его колдун. — А с гномами ты договорился?
— А как же…
— Не тяни кота за хвост, колись!
— Как хочешь. — Не стал ерепениться воин. — В горы мы стали подниматься, не доходя до Гаарского пути, залезли, как можно выше. Шли на лыжах, никаких лошадей, даже не охотились толком.
— И толком не жрали. — Высунулся Орм, Хорхе показал ему кулак. Рыжий Орма тут же приметил съедобный кустик и опять отстал.
— Ильма надавала амулетов, хоть топись иди с такими камнями, но толк от них был, самому казалось, что колдовать отроду не умел. А гномы молодцы, они так в горы закопались от наших перепалок, что не знай я о городе, подумал бы — груда камней. Ладно, достучались, даже в баню сходили. У Хельма вон на заду до сих пор памятка от гномей каменки.
Майорин ухмыльнулся, он тоже был в гномьих банях, не обжечься там было великим подвигом.
— У них стражу химеры поели, не раз и не два.
— Какие?
— Волки. Волкособаки, гномы говорят: твари умные, злющие. Так что гномы страсть как злились на Цитадель.
— Что же маги сглупили? Могли таких соседей удобных иметь, вовек бы мы ни через Сопку, ни через Уралак не прошли бы. А там самый легкий путь, ладно еще зимой к Цитадели идти, но в остаток года по болотам на востоке шарахаться, только топиться с горя.
— Разругались. — Хихикнул Хорхе. — Прямо как мы с воеводой. Цитадель им оплату за заказ задержала, а потом набежавший прибыток платить отказалась. Гномы им какой-то дрянью всю партию оружия обработали, сожгли сталь, точишь, а она тупая. Ну, тут главное было вовремя масла в огонь подлить, я им задаток заплатил такой, какой Цитадель гонорар обещала, а потом предложил прислать гвардию заклинателей металла и беса лысого с чащоб вызвать, если захотят. А после очень страшно начал про химер рассказывать. Сам почти поверил.
— Тут и врать не надо, все равно большую мерзость придумать трудно. Но знаешь, Хорхе, все как-то легко… — Продолжил сомневаться колдун, пытливо глядя на зимнюю ровную дорогу. Ничего особо приметного в ней не было. Елочки да сугробы, на ветке сидела белочка, грызла орешек. Майорин пугнул ее чистой силой, белочка покорно пугнулась, но орешек не выронила.
— Нелегко. Я эту ссору загодя готовил, а ты "легко". Знаешь, как трудно оказалось "недовезти" оплату к сроку, да чтобы Цитадельцы ничего не поняли?
— А как?
— А вот!
— Ты же с Ереконом в ссоре был?
— Но не с Ильмой. — Фыркнул воин, — она как раз знала, что я в Уралак еду.
Удар вышел ловкий. Воин взял на саблю третью химеру — нечто похожее на мантихору, только крупнее — поднатужился и отмахнул ей голову. Голова прокатилась по снегу, обрызгав кровью штаны и сапоги, мужчина брезгливо выдернул меч, и обтер лезвие о тряпку, завалявшуюся в кармане. Сплюнул, слюна протопила красную ямку в снегу. Опять ему выбили зуб, опять жена будет причитать и уговаривать его вырастить новый на месте старого. Сабли со свистом вернулись в ножны на спине. Одна лыжа была сломана пополам — он ударил ей химеру по жесткому хребту.
— Что ж это такое… — Выругался воин и пошел дальше, благо до Уралака было недалеко. Он рассчитывал приехать в город около полудня, но добрался уже в сумерках, пошатываясь от усталости. Разбитая губа продолжала саднить. Ворот не было, даже намека на город не было, гномы окопались плотно и тщательно, но Хорхе шел здесь не в первый раз. У серого валуна в два человеческих роста с внушительной шапкой снега на верхушке, надо было остановится и продемонстрировать уважение и воздать хвальбу роду гномьему, а конкретно Дерниторову, проживающему в этой части Уралака. Хорхе встал на положенное место, вернее вгребся, снега к январю намело по пояс, потоптался устраиваясь поудобней и начал "возносить хвальбу", поминая поганых гномов, устроивших тут конспирацию, достойную самого позорного борделя… На третьем предложении гномам надоело, и плотные створки вместе с сугробом и воином провалились вниз, Хорхе чувствительно приземлился на каменный пол, поднялся потирая ушибленный бок.