— Мы выслушали тебя, Хорхе из Инессы, посланник Владычицы Ильмы, позволь нам посовещаться наедине.
Посланник, вышел и прислонился к стене, он очень живописно представил бы реакцию владычицы Ильмы на его сегодняшнюю самодеятельность и истово надеялся, что та никогда об этом не узнает. Вот только придется как-то объяснить на что понадобилась ему такая куча денег…
— Ладно, давай про Филиппа.
— Посмотрели мы его следы… На них напали, Майорин. Стая снежных сов, большая стая.
— Снежные совы живут парами, если считать выводок, то их может быть пять.
— Ан нет… — вздохнул Хорхе. — Нечисть, она хорошо на магию откликается, а тупая нечисть тем более. Вот что я тебе скажу. Достаточно было потеснить их угодья, заставить сбиться в кучу.
— Зима лютая была. Может и без помощи, — Майорин не то чтобы усомнился в мыслях Хорхе, просто пытался как можно лучше понять произошедшее. — Проще было на них химер натравить.
— Чтобы они сразу назад драпанули? Одно дело химеры, другое — нечисть.
— А дальше?
— А дальше мы не пошли, нам еще надо было вернуться. Мы не выполнили задание. А позже… Ерекону прислали палец, средний. Я не видел нашего воеводу в полной силе еще, Майорин, а тогда увидел. А еще увидел, что такой, как он, может рыдать. Ильма ничего не сказала, но когда Фарт похитил Айрин, мы знали, что исток нужен ему, а Филипп только ради шантажа. И все понимают, что живым нам его не видать.
Майорин знал Филиппа еще в том возрасте, когда тот пачкал пеленки. Майорин только учился быть колдуном, а Ильма еще не помышляла, что станет владычицей, разве что Ерекон уже был воеводой.
Паренек рос бойкий и толковый, заговорить мог даже мертвого, а для этого его загодя поднять. Ильма не была сердобольной мамашей, гоняющейся за неразумным чадом с теплой одежкой или миской с кашей. Но ей частенько это чадо приводили за покрасневшее ухо, мальчик никогда не рыдал, только зло пыхтел и выворачивался, сохраняя при этом угрюмой молчание. Когда подросла сестренка, он сообщил, что с малявкой возиться не станет. Не стал, но маленькая Айрин была ничем не лучше братца и очень успешно таскалась за ним по пятам, пока Филиппа не отправили в Илнесс. Как-то так вышло, что дочку владычицы и воеводы колдун совсем не знал, но с сыном был почти в приятельских отношениях.
Майорин покосился на спутников, никто не говорил, ехали гуськом. Солнышко уже сползло и теперь жарко, но безрезультатно плавило снег на западе. До Роканки оставалось полдня пути, но дорога была чистой, границы, выставленные Инессой, Цитадель пока не нарушала — выжидая.
— Светло, луна будет. — Сказал Хорхе. Больше ничего не сказал, но спутники сами поняли, стоянка отменяется. Они пойдут в ночь, не теряя времени на сон.
Снежные совы не спали, копошились в лесу, точили острые клювы, сверлили темноту страшными синими глазами. Кто-то бежал с ними вровень, может волк, может еще кто… Майорин различал его тихое быстрое дыхание, легкий скрип снега.
— Хорхе, — тихо спросил колдун. — Ты собачку завести не хочешь?
— На кой она мне? — не понял воин.
— Даже не знаю, но она уже, кажется, завелась, хозяина выбрать не может.
— Я хочу! — высунул нос из воротника Орм.
— Тогда разделим. Мне передние лапы, а тебе задние. А Хорхе голову. — Тут же вступил Хельм.
— На кой она мне… — повторил воин, бесшумно доставая саблю и одновременно натягивая поводья.
"Собачка" поняла, что ее заметили. Замерла, напряженно постояла, насторожив острые серые уши.
— Уходит… — Прошептал Майорин, показывая рукой, откуда и куда уходит "собачка".
— Не уйдет. Переждет и по следу побежит.
— Отбить? — с готовностью вылез старший Фотиевич.
— Нет. К чему скрываться, может, мы за крупой едем, или там за цветочками.
— В феврале месяце. — Усомнился Майорин. Хорхе пожал плечами.
Снежные совы опять закопошились, провожая лесного собрата. Усиленный чарами слух позволил колдуну расслышать отголоски далекой грызни. Видно совы не дружили с "собачками", ну или дружили весьма своеобразно.
Он тронул пятками задремавшую лошадь, до Роканки оставалось около десяти верст.
Айрин открыла глаза. Она в очередной раз убедилась, что терпеть не может портальные переходы. В глазах прыгали зеленые круги, во рту стоял солоноватый привкус крови.
Этот телепорт был устроен проще Инесского, "зависнуть" в липкой каше сдерживающего заклятия в нем было нельзя, но наверняка было какое-то сито.