Когда взобрались, Борец долго сидел на корточках, борясь с дурнотой. Весса поднесла ему вина в меховой баклаге. Утром вино было горячим, сейчас чуть остыло — Весса несла баклагу за пазухой.
— Нарочно грела?
— Знала, что выдохнешься. Пей. — Она пошла обратно к лошади. Лошадей для них привели Радмир с Ошеком и Глодом. Привели из Ордена Белого Меча. И Вессе эти лошади казались родными, будто могли что-то рассказать, как и Борец.
— Эй… Весса, спасибо.
— На здоровье.
Ветер наверху проходил через одежду, будто вода сквозь сито. Если тело спасали меховые дохи, то лица он обжег нисколько не милосерднее костра. Лопались обветренные губы, а щеки горели горячечным румянцем.
Но сколь не хотелось спуститься, шли медленно. Верховых вели на поводу, сани тянули сзади, чтобы те не пришибли запряженных в них лошадей. Несмотря на жесткие оглобли, обозы виляли из стороны в сторону, выплясывая на снегу.
— Дальше можно верхом. — Скомандовал Радмир, когда поезд подтянулся.
— Вот и ладненько. — Ошек забрал у Емелы поводья своего мерина и вскарабкался в седло. И тут же подскочил ругаясь. Пока вели лошадей в поводу, в седла намело по сугробу.
Весса улыбнулась, Радмир захохотал. Ревун достал из чересседельной сумки тряпицу, стряхнул снег и вытер толстую кожу.
Емела смотрела с осуждением, когда Борец и Весса ушли в лес. Девушка видела этот взгляд и вернула похожий, тоже холодный и негодующий.
— Худо, что я тебя встретил. — Сказал колдун, убедившись, что их никто не слышит. — Лучше бы мне ничего не знать.
— Лавт. Прошу тебя! Не надо!
— Что не надо! Вы бежали ночью, окольными тропами, вас даже никто не провожал, раз уж так вышло. А теперь…
— Ты ведь меня не выдашь. — Уверено перебила Весса.
— Не выдам.
И он принялся говорить, у обоих давно закоченели ноги и потекли носы, но они стояли, мяли снег. Лавт говорил, Весса слушала. Слушала внимательно, комкая рукавицы в озябших пальцах. Она сняла их ненамеренно, просто сил не было стоять смирно.
Наутро колдун ушел. Оставил обозникам лошадь, нацепил лыжи, доселе прикорнувшие в санях, и полез обратно на перевал. Весса долго провожала его взглядом, пока Емела не толкнула ее кулаком в плечо. Да даже когда толкнула, украдкой поглядывала назад. Серое небо иногда лениво бросало на путников снежинки, но стало теплей и шлось легче.
Ревун заметил на кедре приплавленные летом шишки, сорвал и ловко бросил женщинам. Весса лузгала прямо на ходу, Емела спрятала в карман. Встали уже в сумерках, выкопали яму под костер, расчистили стоянку, натянули полог. Веселый огонь тут же согрел воду, усталые кони блаженно валялись в снегу, болтая копытами. Весса сняла котел с огня и отошла от стоянки. Она уже расстегивала пояс, но что-то ее остановило, заставило вздрогнуть.
Скрипел снег. Не у костра, сверкающего по правую руку, а позади.
Страха не было. Звякнула тетива.
Стрела летела настолько медленно, что ей показалось можно спокойно пройти перед ней и улыбнутся тому, кто ее пустил. Она не пошла.
Не стала отбивать, ловить… Просто подождала, пока та подлетит.
Еще ближе. Стрела уткнулась в женскую ладонь, развернутую ей навстречу. Уткнулась, чуть прорвала кончиком кожу… и, как отброшенная ураганным ветром, полетела в сторону.
По руке текла тонкая струйка крови.
Стрелок напрягся. Девушка не может его отсюда увидеть.
Тогда почему она на него смотрит?
Наемника предупредили: хватит и царапины. Остальное не его дело. Он может идти получать вторую часть гонорара. Достаточно большого для одной стрелы.
Она смотрела прямо на него. И улыбалась.
Стрелку почудилось, что за спиной горит костер, полыхает так, что его жар начинает обжигать.
— Зря взял этот заказ. Орден карателей бы не взял. — Произнес холодный женский голос.
На него смотрели жуткие белые глаза. Зрачок был овальный.
Жар стал невыносимым. Костер оказался слишком близко. Рядом с ним.
Нет. В нем.
Запахло паленой плотью. Он не мог кричать. И больно не было. Просто… горячо.
Девушка развернулась. Скинула доху.
Верхнюю рубашку рассекали ремни ножен. Меч был короткий, с тонкой рукояткой, как раз по женской ладони.
Меч выскользнул из ножен. Правая оцарапанная стрелой ладонь взялась за рукоять.
Черная кожа обмотки впитала кровь.
Лезвие оплели светящиеся руны.
Оплели и погасли.
Меч принял владелицу. Поздоровался.
— Там один. — Белые глаза сверкали из-под шапочки с меховой опушкой.
— Ну и нюх у тебя.
— Сможешь с ним управиться? — Вдова кивнула на клинок.