— Так. Я прошу вас…
Денера выслушала просьбу Филина, кивнула и согласилась. Она вернулась в храм, но не принялась сразу собирать вещи, чтобы перебраться во дворец, а зашла в молельню. Склонилась перед фреской Бога Отца и тихонечко зашептала.
Орник Мадера всегда говорил, что лучшая магия — вера. "Поэтому ты великая волшебница, Денера", — заканчивал он. Но ни магия, ни вера не могли вернуть его в мир живых.
За два дня Регина Мадера превратилась в старуху. И раньше сухое угловатое лицо, обветрило время, седеющие волосы, обычно уложенные в сложную прическу, женщина заплела в обычную косу. Ни украшений, ни колец, ни косметики. Красные глаза зияли пустотой. Узнать, что больше повлияло на Регину — смерть мужа или ее обстоятельства, Горану было не дано. Он ласково погладил Регину по плечу, но та нервно дернулась, как от удара.
— Как вы? — спросил ее чародей.
— Говорят, теперь ты займешь его место. — Едко заметила она вместо ответа.
Жалость мигом испарилась. Регина была той же, исчез только внешний лоск, внутренняя ядовитость осталась.
— Говорят, вы для меня его освободили. — Зло выплюнул он.
— Не с твоей ли помощью? Он доверял тебе! И только ты мог подобраться так близко к нам.
— Регина, — вздохнул Горан. — Я расследую смерть вашего мужа, я его ученик, его последователь и друг, не надо оскорблять меня такими заявлениями. Я не виню вас, но мне нужно задать некоторые вопросы.
Регина вскинула голову, выпрямила спину, огладила на коленях черное платье:
— Задавай свои вопросы, змей. Я не боюсь твоих ядовитых зубов.
Горан опять вздохнул. Раджаэль говорила с ним намного охотней, да и смотреть на красивую полуэльфку было куда приятней.
— Как вы себя чувствовали накануне? Голова не болела, живот не крутило?
— Нет. А ты меня опоил?
— Были ли признаки недомогания? Может какая-то пульсация, слабость, голоса?
— Считаешь меня сумасшедшей?
— Регина, отвечайте на вопросы! — рявкнул временный верховный архимаг.
— Не было. Я конечно кажусь тебе старухой, но здоровье у меня отменное.
— С кем вы говорили в тот день?
— С кухаркой говорила. С тобой, с Орником, и эта ведьма его заходила.
— Ведьма? — не понял Горан.
— Монашка, мать Денера, заходила вроде как к нему, но привязалась ко мне. Вышла в настоятельницы и думает, что отмыла руки от земли!
— Что она хотела?
— Моего мужа! Монашка, тоже мне нашлась, будто я не знаю, о чем они шептались вечерами!
— Долго пробыла?
— А что же ты, Горан, не спрашиваешь о себе. Ты тоже со мной говорил, даже ручку поцеловал, хотя раньше никогда не страдал этикетом. Может тогда ты и наложил на меня заклятие?
— Регина, вы можете идти. — Горан процедил это сквозь зубы, он и раньше не выносил эту женщину, сегодня же она вызывала у него тройное отвращение.
Зачем мать настоятельница храмовой лечебницы заходила к Орнику Мадере накануне его загадочной смерти? Поговорить?
В последнее время у архимага не было времени на пустые разговоры, но с другой стороны он нашел время съездить к ней четыре дня назад. Зачем?
Стражники пожали плечами, их дело было доставить архимага из одного места в другое и назад. То же было и с Жаркой. Он не пустил ее внутрь.
О чем верховный архимаг и мать настоятельница вели свои беседы? Что задумали?
Орник Мадера уже не мог ответить на этот вопрос, а вот матушка Денера могла.
В миру ее звали немного иначе, да важно ли как? Это было так давно, что вряд ли имело значение. Денера смотрела на Горана Вирицкого, временного верховного архимага и очень ясно видела, что скоро он станет постоянным. Простое лицо, немного неприятное, отметила печать властности и силы. Он был грузен, но не то чтобы толст, он был мягколиц, но умел грозно сдвигать брови. И глаза у Горана были умные и проницательные. Хорошие глаза для правителя, или главнокомандующего, или верховного мага. Горан призвал ее к себе сразу по прибытии во дворец и Денера покорно пошла.
— Что связывало вас с Орником Мадерой?
— Дружба. — Просто ответила мать настоятельница. — Понимание.
— Что вы подразумеваете под дружбой, матушка?
— То, что обычно подразумевают люди. Я ему доверяла, а он мне. Мы много говорили, давали друг другу советы, беседовали. Орник приходил ко мне в гости, а я иногда заглядывала к нему.
— Некоторые люди считают, что одной дружбой вы не ограничивались.
— Я понимаю, о чем вы, милсдарь Горан. Это заблуждение, боги часто толкают нас в него, испытывая нашу веру. Но я приняла постриг будучи шестнадцатилетней девушкой, я не ведаю плотской любви. И Орник Мадера был моим другом.