— Не знаю. — Очень мрачно ответил архимаг. — Но место он удачное выбрал, можно сразу похоронить.
— А не ты ее, а? — Велор уточнил так, на всякий случай. Но Горан неожиданно рявкнул на карателя:
— Ты кажется здесь на задании! Так выполняй его!
— А может и ты. — Под нос сказал себе эльф.
Глава 12. Красная Сопка
Айрин стояла перед большим темным зеркалом, в комнате горели свечи, давая ровно столько света, чтобы отражение было похоже на ожившую покойницу, но совсем не похоже на владелицу. У корней волосы заметно светлели, неумолимо отрастая, но красить их теперь было нечем. Это тогда по случайности в ее распоряжении оказались все средства и составы государыни Рианы и ее дворни.
А вот глаза изменились навсегда, она повернулась спиной и попыталась рассмотреть спину, чуть ниже лопаток виднелись пять овальных белых рубцов каждый толщиной с большой палец у основания. Плата за разум, соразмерная плата, более чем.
Что с глазами, оставалось непонятным… Шип пошутил, что глаза — зеркала души, а сестре дракона — драконья душа. Майорин, когда они еще разговаривали, довольствовался объяснениями, что вливание драконьей крови влияет на выделения меланина. Кожа и волосы изменяются мало, а вот с глазами происходит смешная штука — они, как могут приближаются по цвету к драконьим, причем одного конкретного дракона, чью кровь получил исток. На счастье девушки ее глаза и раньше были серыми, просто теперь… они стали страшными — нечеловеческими. Кто знает почему?
Она перестала себя рассматривать и придираться ко всему, чем бывает недовольна любая женщина, видящая себя в зеркале, и залезла в дымящуюся бадью. И бадья и зеркало являлись дарами удивленных гномов — это ж надо, притащить с собой баб, да еще и двух.
— И живых. — Мрачно пошутил Орм, припоминая как "весело", а главное бойко пробивались они к Красной Сопке.
Пробивались они действительно бойко, доха Айрин лишилась капюшона, а из рукава был выдран клок, Велимира подлатали, но ходу дальше чародею не было, он оставался в Сопке, Орм кричал, что на такую царапину истинный муж не обращает внимания, но морщился при каждом шаге.
— Ты одна? — Айрин открыла глаза, ей было лень даже поворачивать голову, поэтому она просто ответила:
— Одна, кому я нужна. Присоединяйся, места на двоих хватит.
— Это хорошо. — Раздался шорох одежды. — Тут даже зеркало есть.
— Показывало бы оно что-то доброе. Как Велимир?
— Рвется в бой! Мужики. Ему руку спасти чудом удалось, а он в бой рвется.
Рада погрузилась в воду, Айрин подвинулась.
— Гномих видела? — нарушила тишину знахарка, девушка очнулась от роящихся невнятных мыслей, граничащих со сном, и вяло угукнула. — А говорили страшные, молодые так вообще хорошенькие. А какие у них косы, завидки берут.
— Особенно когда никакой нет. — Айрин сказала это про себя, но Рада невольно дотронулась до собственной намокшей косы. Девушка поспешила ее успокоить. — Женщины, как женщины, эльфки тоже совсем не то, что о них говорят. Красивые конечно, но и среди людей такие бывают. Впрочем… эльфкам не завидуешь, не знаю почему.
— А людям завидуешь?
— Не знаю. Глупо это как-то, завидовать. — Айрин посмотрела в низкий сводчатый потолок. — Если у тебя чего-то нет, и обрести это нельзя, к чему тогда мучиться. А если можно, то обретай. Старайся, прилагай усилия… Хотя раньше был за мной такой грешок — зависть.
— К кому же? — поинтересовалась Рада. Лениво, без особого любопытства — просто так для поддержания разговора. Но Айрин неожиданно поняла, что ей нужно сказать это вслух, дать мыслям форму, конкретизируя содержание. Она подумала, изучая каменную кладку над головой, а та была чудесной. Гномы — умельцы, эльфы удавились бы от зависти, а потом сперли бы и идею, и воплощение, украсив спертое завитушками и дырочками для маскировки. И сказали бы, что сами придумали. А им бы поверили, потому что свод над головой был сер и строг и не притягивал взгляд, а эльфийские завитушки и дырочки чудо как хороши. Собственно это относилась не только к потолкам…
— Колдунам, колдуньям… Я завидовала и хотела стать как они. Владеть чарами, магией, левитировать ложки, творить огонь, распылять в пыль и создавать из воздуха.
— И к чему это относится? К тому, что невозможно и бессмысленно или к тому, что возможно и бессмысленно вдвойне?
Улыбка скользнула по осунувшемуся лицу девушки:
— И к первому и ко второму. Быть тем, кто ты есть, в сущности, не так уж и плохо. Мне начинает нравиться. А ты, Рада, завидовала?
— Смешно, но так же как и ты. Я была твоей ровесницей, когда только и думала о том, что будь мой дар хоть чуточку сильнее, Велимир взял бы меня в Инессу. Я завидовала и ревновала всех живущих там женщин. А потом…