— Липучая козявка. — Ворчал он, делясь одеялом. Где он сейчас?
Айрин почувствовала, как леденеет мокрая дорожка, пробежавшая по щеке, отпустила перила и осторожно пошла на восток.
Видно ли отсюда?
И было видно.
В призрачном лунном свете, в пурге хлесткой и злой, она светилась факелами на стенах — только одна третья — знала теперь Айрин. Цитадель магов.
И домой захотелось еще больше.
— Что ты здесь делаешь? — Айрин вздрогнула и обернулась, а кто же еще…
Под глубоко надвинутым капюшоном глаз не разглядишь, слез не заметишь, но девушка все равно воровато оттерла щеку. Видел, нет?
— А ты?
— Я в дозоре. Сменщик спит.
— Ты? Кто тебя пустил?
— Старейшина пустил. — Майорин поправил шарф, закрывая нос.
— Я сейчас уйду. — Пообещала девушка.
— Да стой уж, коль охота мерзнуть.
Метель вконец рассвирепела, закрыв собой сначала Цитадель, а потом и горы. Башня парила в белой пурге, ни земли, ни неба.
— Плохая метель. — Сказал колдун. — Не нравится она мне.
Она не отвечала. Метель лютовала, будто в середине зимы, будто до весны еще надо дожить. А может и так?
— Получится ли? — спросила она у себя, не думала, что слова вылетят наружу.
— Не знаю… — Майорин пытливо смотрел вниз, перевесившись через перила, казалось еще чуть и белые плети пурги скинут его с башни, подхватят и унесут. Как перышко на ветру. Ему не было дело до грусти Айрин, острое чутье что-то заметило. Насторожено, пытаясь смотреть через пляску снега, колдун старался увидеть хоть что-нибудь. — Хотелось бы… Идем отсюда!
— Зачем? Что случилось?
Колдун не слушал, таща ее к двери в куполе-шишечке. Снег все привязчивей вился у лиц, зло жалясь и грубо хватая за руки-ноги. Они ввалились в дверь, и Майорин со скрежетом задвинул щеколду.
— Я не вижу через снег. — Ответил он на немой вопрос. — Я не вижу через снег, потому что кто-то закрывает мне им глаза. Эй! Паря!
Дозорный перестал храпеть.
— Сдаю пост. — Продолжал колдун, торопливо надевая перевязь с мечом. — Наружу не выходи, покуда гудеть не перестанет, если через полчаса не перестанет, бей тревогу.
— Дак… а чо? А куда?
— Удачи! — пожелал ему колдун и поспешил вниз. — Ты идешь или остаешься?
— И ты даже не запретишь мне?
— Как? За тебя же нельзя решать! — ноги ритмично считали ступеньки, руки скользили по перилам. — Оружие-то есть с собой?
— Нет. — Раздраженно ответила Айрин. — Мы же в гостях!
— А мясо за обедом порезать? — колдун щелкнул по оголовью меча. — Или хлебушка?
— Или руку кому отрубить?
— Как повезет. На! — в трофей ей достался длинный изогнутый кинжал. — Пойдет?
— Пойдет.
В отличие от нее, колдун прекрасно ориентировался в коридорах, нисколько не плутая среди множества разветвлений. Он бежал, без лишних движений, только ноги ровно и сильно двигались, неся вперед. Айрин отставала, а потом сдвигала брови, делала над собой усилие и нагоняла. Как раньше…
На шаг впереди, на голову выше, на ход верней. Всегда. И приходиться прыгнуть, чтобы достать, вытащить из закромов все силы, чтобы успеть…
Рывок.
И они уже бегут вровень, а из щелей-отдушин тянет свои лапы заколдованный снег.
Гномы-старатели лежали у стены.
— Мертвые?
— Нет. Чары.
Майорин остановился, коснулся лба каждого ладонью. Гномы зашевелились, стряхивая сон.
— Встать можете?
— Что за? — один из гномов выругался и поднялся, опираясь на кирку.
— Не знаю. — Майорин протянул руки двум другим. — Оружия нет?
— И это сгодится. — Гном перекинул кирку, меняя захват. — Но сначала объясни, что происходит.