- Иначе набредем на избушку Яги? - пошутил Ивен.
- В этом случае вам повезет. - Тоже вроде бы пошутил Отшельник.
Тропавела по крутому склону, меж камней гораздо выше человеческого роста. Лошади осторожно ступали на снег - заколдованные копыта не проваливались, удерживаясь на насте - а это было неправильно.
Майорину путь не нравился, он постоянно заглядывался наверх - откуда, по его мнению, было очень удобно нападать.
Пока никто не пытался.
Они шли в расщелине с полудня, теперь на камни и снег легли первые закатные лучи. Солнце скоро скроется с горизонта, но какое-то время еще будет светло. За это время нужно встать на ночлег. Но путникам очень хотелось выбраться из мнимой ловушки, и они продолжали идти, обрекая себя на блуждания в потемках.
"Вся наша жизнь - надежда на выход из ловушки до темноты, - думал Майорин, - а если не удается, мы блуждаем в потёмках".
Он раз за разом вспоминал слова Отшельника. Они кружили в голове роем мух, и все никак не удавалось сложить их в нечто удобоваримое. И понятное.
Это очень сложно, поймать истину, обрядить ее в плоть, рассмотреть и увидеть, что ты сотворил чудовище.
Майорин подобрал повод, лошадь фыркала и переступала ногами.
Сложно поймать истину. И бессмысленно.
Кто еще ходит по тропам?
И о тропахли говорил Отшельник?
Солнце садилось. Коридор, образованный скалами не кончался.
- Нам бы пещерку найти. - Ивен, чья лошадь была куда покладистей, ехал у самой скальной стены.
- Может вылезти наверх, посмотреть, куда мы едем? - Предложил колдун.
- Нет. Нельзя. Мы идем по тропе, забыл?
В ответ колдун выругался. Не на Ивена, так в воздух...
Пещерки они так и не нашли, костра тоже не получилось - пары веточек, что удалось отыскать, было маловато.
Мужчины устало повздыхали и решили идти дальше, наскоро перекусив и покормив лошадей.
С темнотой проход превратился в жутковатый тоннель. Чудились шорохи и звуки. Майорин разглядел сову, с облегчением обнаружив, что сова самая обычная.
Ближе к утру, когда внимание с трудом удавалось удержать на дороге, а зад в седле, наверху хрюкнуло.
- Что это?
- Кто бы знал. - Ивен задрал голову. Хрюкнуло снова. Заскрипел снег. - А может ну его? А, Майорин?
- И что?
- Поскакали!
Колдун набрал повод и кивнул. Уставшие лошади, отнеслись к их предложению нерадостно. Пришлось добавить аргументов - хлестнув по крупу хворостиной. Хрюканье удалилось. До рассвета оба нервно оглядывались и прислушивались.
Проход кончился. Скалы расступились, а через несколько саженей, обернувшись, Майорин обнаружил, что никаких скал нет. Только зимний лес предгорья.
Наломали сучьев, развели костер и повалились спать. Разбудило колдуна хрюканье и скрип снега. Он подскочил, заученным движением выхватывая нож.
Около стоянки стояла мохнатая зверюшка, размером чуть больше волка. У зверюшки была умильная рожица и настороженные зеленые глазки. Стояла она на двух ногах.
- Йетун! - Ивен удивленно поморгал. - Маленький какой. Наверное, потерялся.
- Мы от него убегали. - Напомнил Майорин, хмыкая.
- У йетунов очень хороший нюх. Его мама скоро его найдет.
Звереныш зевнул и поковырялся толстым пальцев в носу. Колдун невольно улыбнулся.
Они оставили зверенышу стоянку, только костер потушили, умиленно наблюдая, как существо устраивается в настиле из еловых веток и сворачивается клубочком.
Но уходили в спешке - встречаться с мамой не хотелось.
Несогласными опять оказались кони, которые бы предпочли иметь больше времени для переваривания овса.
Истина проскальзывает иногда в мыслях, проскальзывает в улыбках, неощутимо касается щеки ветром и исчезает. Истина не бывает ни вечной, ни осязаемой.
Ее прикосновение - миг и иллюзия. Ее существование - сумасшедшая надежда. Ее торжество - похоронная тризна.
Истины нет.
И потому нет правых. Побеждая, терпишь поражение. Проигрывая, получаешь воздаяние.
Которое даешь себе сам. Потому что истины нет - воздать некому.
Ради чего? - задают себе люди излюбленный вопрос. Ответ звучит насмешкой. Ответ звучит издевательством. Ответ звучит истиной.
Чего ради?
Вид у драконицы был виноватый, она даже хвостом попыталась вильнуть, но когда стряхнула снег с молоденькой елочки, отказалась от этой глупой идеи.
- А что я должна была сделать? К стулу ее привязать? - сразу закричала Летта, стоило дыму растаять и показаться женскому силуэту.
- Хм... можно было засечь, за сколько Айрин выберется!
- А тебя никто не спрашивал! - выругался на дракона Майорин, подскочивший от голоса в мыслях.
- Помню тебя... Видел в воспоминаниях Айрин, там ты был симпатичней! Впрочем, молоденьким девушкам свойственно преувеличивать достоинства любимых мужчин.
- Не заговаривайте мне зубы! Что вы тут оба делаете?
- Тебя ждем. - Летта подошла к колдуну ближе и чмокнула того в щеку. - Но ты нам совсем не рад.
- И зачем вы меня ждете?
- Я соскучилась! - капризно объявила драконица. - Имею право! Тем более, судя по настроению, ты собрался сложить здесь голову. Дай хоть посмотрю на тебя в последний раз!
Шутка вышла неудачной. Майорин мрачно хмыкнул и оглянулся на Ивена. Летта поняла, что попала слишком близко к цели, колдун действительно задумал помереть.
Драконы появились вечером.
После бессонной ночи, решили стать задолго до заката и нормально выспаться.
Не вышло. Крылатые ящеры прилетели, как только стемнело. Колдуну уже несколько дней мерещилось, что за ним следят. Он в этом убедился, когда Шип сообщил, что мама-йетун таки нашла детеныша и забрала того в берлогу.
Майорин выразил некоторое неудовольствие переизбытку в его жизни йетунов, отшельников, гномов, драконов и магов. Летта известила его, что истоков тоже немерено развелось, и предложила помощь в их искоренении.
Только тогда колдуна отпустило. Пока Шип с Ивеном вели задушевную беседу о том и о сём. Колдун с драконицей исчезли в лесу. Их спутники увлеклись рассуждениями о драконьей магии - Ивен увлеченно спрашивал, а дракон увлеченно сочинял.
Проснулся Ивен, когда что-то защекотало ему нос. Кисточка белой Леттиной косы лежала прямо перед ним. Сама драконица спала, прижавшись к Майорину. Шип доедал косулю.
Драконы остались в лесу, Шип сообщил, что до наступления темноты над вражеским лагерем размахивать хвостом чревато тем, что его таки кто-нибудь поджарит.
Летта осталась из солидарности.
Майорин и Ивен продолжили путь, до Лусора оставалось меньше дня пути.
Над башнями на ветру полоскались знамена.
Длинные раздвоенные змеиные языки хоругвей, готовые ужалить любого посягнувшего на их свободу. Иногда они опускались - ветер смолкал. Но под резкими его порывами крепкая ткань расправлялись с хлопками, противостоя стихии.
Высокие стены Лусора впечатляли. Гранитная кладка - ровная, гладкая. На верху под зубцами над стеной нависали машекули, выполненные в форме полукружий, с ощерившимися мордами на острых сопряжениях.
Майорин быстро прикинул как брать эту громаду. Ничего доброго в голову не приходило. Разве что помереть под этими стенами от тоски.
- Великолепно, правда? Лусорскую стену возвели шестьдесят лет назад, архимаг Айст в то время был еще бодр, он руководил группой зодчих. В каждую башню заложено узловое заклятие, привязанное к камням. Видишь горгулий? Огнеметы!