— Опять между вами черная кошка пробежала, — проворчал Николай, полюбовавшись на эту мизансцену, и поднялся. — Раз уж есть, кому присмотреть за костром, пойду-ка и я, искупаюсь на сон грядущий.
Он ушел к воде. Агафья почувствовала, как на щеку упала капля, потом еще и еще. Она подкинула несколько сучьев в костер и встала под тент. На плечи ей вдруг лег мягкий плед.
— Не суждено мне загадать Вам желание, Агафья Кузьминична, — с грустной улыбкой проговорил неслышно подошедший майор.
— А что Вы хотели, Максим Андреевич? — так же тихо ответила девушка минуту спустя, чувствуя, что он продолжает стоять рядом.
— Хотел сменить уставные отношения на что-то более…
— Это слишком много для одного желания, товарищ майор, — прервала Агафья.
— Но для Николая это не слишком много. Почему такое внимание к моей скромной персоне? Я всего лишь хотел получить право называть Вас, как он, по имени. И слышать в ответ что-нибудь другое, вместо отстраненного «Максим Андреевич». Впрочем, казенное «товарищ майор» мне тоже не нравится.
Девушка молчала. Тогда он заговорил снова:
— Почему мне нельзя обращаться к Вам «Агафья»? Почему Вы не хотите звать меня «Макс»? Зачем это безликое «Вы»? Я уже спрашивал и повторю снова. Я настолько Вам противен? Скажите «да», и я обещаю, что больше не буду Вам надоедать.
Девушка, наконец, обернулась и, подняв голову, посмотрела ему в глаза.
— Я не испытываю к Вам отвращения, Максим Андреевич. Скорее, наоборот. И именно поэтому я прошу Вас придерживаться системы обращения к подчиненным, предписанной Уставом.
Она повернулась, чтобы уйти, но Макс удержал ее.
— Почему? Объясните мне, тупому идиоту, почему?!
Агафья, не отвечая, вырвала руку и скрылась в палатке. Майор сквозь зубы выругался и, не обращая внимания на дождь, пошел к костру.
— Я — идиот, — сообщил он вернувшемуся полчаса спустя Николаю.
— Бывает, — не стал спорить тот. — И с чем это связано на этот раз?
— С тем, что я не понимаю, что вокруг меня происходит.
— Опять с Агафьей поцапался? — вздохнул Николай. — Честно говоря, меня уже начинает напрягать необходимость то и дело доказывать кому-нибудь из вас, что другой не верблюд, как ты выражаешься.
— Я идиот, потому что не понимаю, поцапался или не поцапался. Вообще ничего не понимаю.
— Это еще как? — опешил Николай.
— А вот так. Попросил ее перейти на «ты», она отказалась. Потом вообще такое выдала… Ну, как это понимать: «Вы мне не противны, скорее наоборот, поэтому останемся в рамках уставных отношений». Или я для нее нехороший товарищ майор, или приятный Макс. Как можно это смешать в кучу?!
— Может девочка просто не хочет торопить события?
— Перейти на «ты» после почти двух месяцев знакомства и ежедневных встреч — это называется «торопить события»?
— Не меряй по себе, — остановил друга капитан. — Может, девочка строгих правил.
— Я ей, что, постель со мной разделить предложил?! — возмутился майор. — С тобой она, между прочим, на «ты», и по имени-отчеству тебя не величает. А я себя эдаким старым пнем чувствую, когда это ее «Максим Андреевич» слышу…
— Макс… — предостерегающе прервал Николай.
— Что Макс? Я уже сорок лет Макс! — продолжал раздосадованный майор, не обращая на слова друга внимания. — У меня внутри все переворачивается, когда она рядом садится. А она мне: «товарищ майор»! Веришь, как серпом по…
— Макс! — снова вклинился капитан в этот экспрессивный монолог.
— Пусть бы сказала: «отстань, старый дурак», Я бы хоть понял, а так… Как рыбу на крючке меня водит. Вроде и не гонит, но и не подпускает…
— Блин, Макс, да…
— Никогда такого не было. Ни с кем. Я ее люблю, Коля! Люблю…
— Кхм… — сзади раздалось тихое покашливание.
Макс посмотрел на капитана расширенными от ужаса глазами:
— Только не говори, что она сейчас стоит у меня за спиной…
— Я пытался тебе сказать, — сочувственно проговорил Николай, — но ты же не слушал.
Чувствуя, как щеки заливает жаром, майор подскочил и быстрым шагом, с трудом удерживаясь от того, чтоб перейти на бег, ни на кого не глядя, пошел к лесу.
— Надо было тихонько уйти, — посетовала Агафья, усаживаясь верхом на бревно, где только что сидел Макс.
— И почему же ты этого не сделала? — нахмурился Николай.