Магичка увидела в его глазах такую дикую смесь страха и надежды, что все ее колебания растаяли, как снег на солнце, и она решилась.
— Я не самый лучший объект для любви… — начала она, а потом, плюнув на слова, просто поцеловала сидевшего рядом с ней мужчину.
Воскресенье
Поздним воскресным вечером, уже засыпая в своей постели, магичка подумала, что никогда в жизни ей не было так хорошо, как в эти два дня. С Максом было весело, и в то же время уютно. Он окружил девушку такой нежностью и лаской, какой она никогда не знала. А главное, вопреки ее смутному страху, не требовал в ответ ничего большего.
Магичка покривилась, припомнив назойливого прыщавого хлыща, сына богатых родителей, который два года не давал ей прохода в университете, и все время норовил залезть под юбку. Парень искренне не понимал, почему эта замухрышка не желает прыгнуть в его постель. Девушке даже пришлось на год оставить учебу, лишь бы избавиться от его притязаний. К счастью, за это время придурок нашел себе другой объект для преследований. Правда, экзамены за третий курс пришлось сдавать экстерном.
С Максом все было по-другому. Он даже намеком не давал понять, что хотел бы перевести их отношения из платонической в физическую плоскость. И это вселяло в магичку уверенность, что он действительно любит и дорожит ею.
Засыпая, Агафья мысленно усмехнулась, подумав, как не похож настоящий майор на приставучего бабника, которого она нарисовала в своем воображении после рассказов подполковника Ильина.
Глава 23
Понедельник
Когда Агафья и Николай явились на работу, Макс сидел за столом с кучей каких-то бумаг.
— Привет, я уже успел соскучиться, — сказал он, целуя девушку, как только капитан прикрыл дверь.
— Я тоже, — улыбнулась она.
— Так, — нарушил идиллию Николай. — Влюбленные! Все нежности во внерабочее время.
— Мы только поздоровались, — смутилась девушка.
— Застукает вас Бурундук за таким здорованьем, и будем опять пятый угол искать.
— Все, все, — ухмыльнулся майор, пододвигая девушке стул и помогая сесть, — ошибка понята, меры приняты. Руками не трогаю.
— То-то же, — хмыкнул капитан. — Майор, ранняя пташка. Тебя, конечно, любовь ни свет, ни заря сюда привела, но, все-таки, что у нас на сегодня?
— Насчет меня все ясно, — вмешалась девушка. — Очная ставка близняшки с ее любовником. Или не с ее, это как раз и предстоит выяснить. Я только поздороваться и зашла. Потом у меня встреча с информатором. Освобожусь не раньше вечера, так что сразу домой поеду.
— Значит, я тебя сегодня больше не увижу, — огорчился майор.
— Ох, ты ж, блин, — возмутился Николай. — И какого хрена я вас мирил? Приедешь на ужин, Ромео! А пока вернись к делам нашим грешным. Агафья, чеши на свою очную ставку, ты его отвлекаешь.
— А попрощаться… — протянул Макс, состроив умильную гримаску.
— Две минуты, балбесы, — ухмыльнулся капитан, отворачиваясь к двери и демонстративно глядя на часы.
Ровно через сто двадцать секунд Агафья прошмыгнула мимо него и выпорхнула из кабинета. Николай повернулся к другу:
— Мне что-нибудь сказать, или сам все понял?
— Понял, понял, — ухмыльнулся Макс. — Ну, дай же ты привыкнуть. Она такая…
— Какая? Что, даже лучше твоих заек-козочек?
— Какие там зайки, — протянул майор с довольной улыбкой. — Фауна и рядом не стояла…
— Уже фауна? Ишь, ты, какой прогресс. Короче, так, зоофил несчастный. Девочка молодая и глупая. А ты старый… и все равно дурак. Ты, что, хочешь, чтоб ей пришлось выбирать, ты или работа? Забыл, что служебные романы Бурундука не радуют?
— Да понял я все.
— Ну, раз понял, то расскажи мне, наконец, что у нас сегодня намечается.
— Агафья уже сама про себя рассказала. К десяти должна прийти органистка. Соседка мне вчера вечером СМСку скинула, что дама вернулась. И я с утра музыкантшу вызвонил и пригласил на беседу. Потом мне надо встретиться с одним интересным дядькой, может, ему что сорока на хвосте принесла. Вот, вроде, и все. Если ничего нового не прилетит, — ответил Макс, и словно накаркал. В кабинет сунулась перекошенная физиономия Бурундука.
— Ребров, давай на выход! Труп на набережной возле Кожевенной. Туда уже телевизионщиков принесло.
— У нас свидетель на десять…
— Вот Корбов с ним и побеседует! Шевелись, майор!