Приоткрыв дверь, Элиза осторожно выглянула.
— Это все твои предположения? Пророчества и гадания?
— Нет, — усмехнулась Элис, — просто знание, которым обладает всякая смертная женщина. Хьюго спит со мной с тех пор, как вернулся из Ньюкасла. Теперь я беременна от него, и мне нужна отдельная комната и служанка. С какой стати Кэтрин будет против? Ей-то какая разница?
— Но раньше тебе крепко от нее доставалось, — напомнила Элиза.
— Да, — кивнула Элис. — Однако теперь Кэтрин постоянно усталая и больная, и только я могу унять ее страхи. Что бы я ни делала, она будет за меня цепляться, я нужна ей. И я буду о ней заботиться, хорошо заботиться.
— А ты преуспела, — заметила Элиза с завистью и восхищением в голосе.
— Теперь ко мне следует обращаться «госпожа Элис». Позвони, пусть мне принесут лохань и горячую воду. Мне нужно помыться.
— Сама звони! — вдруг возмутилась Элиза.
Резко вскочив со стула, Элис схватила приятельницу за плечи и потрясла, а потом приблизила к себе ее сердитое лицо и процедила сквозь зубы:
— Предупреждаю тебя раз и навсегда. Здесь все теперь будет иначе. И я тебе больше не Элис. Я ношу в чреве внука лорда Хью, он зачат от его сына, бесплодного со всеми женщинами, кроме меня и миледи. Я стою сразу после его жены. Я могу считать тебя или другом, или врагом. Но если ты станешь мне врагом, долго здесь не продержишься.
Воинственный задор сразу слетел с Элизы.
— Да, тебе очень повезло, — промолвила она, безуспешно стараясь скрыть чувство обиды. — Явилась сюда как полное ничтожество, а теперь тебя надо называть «госпожа Элис».
— Явилась как знающая и образованная женщина и сразу стала исполнять обязанности лекаря и секретаря милорда! — гордо заявила Элис. — Я дочь благородных родителей. И я занимаю надлежащее мне место. И у меня такое же право быть здесь госпожой, как у Джейн Сеймур — носить корону. А теперь звони, мне надо принять ванну.
Элиза нерешительно поклонилась и ответила:
— Слушаюсь, госпожа Элис.
Двое слуг, сгибаясь под тяжестью большой лохани, поднялись по винтовой лестнице в комнату Элис и поставили лохань поближе к огню. Судомойка принесла свежую простыню и постелила ее по дну и по стенкам. За ней еще двое притащили большие ведра с горячей водой, вылили воду в ванну и отправились за следующей порцией. Элис распорядилась, чтобы рядом с лоханью стояла горячая вода и можно было, если понадобится, черпаком подбавлять ее. Когда все ушли, она затворила дверь и открыла сундук, где в специальном полотняном мешочке хранились жимолость и лепестки розы. Элис захватила горсть и бросила в воду. Еще у нее был крохотный пузырек ромашкового масла, которым она промыла волосы. Она сидела в горячей воде, откинув назад голову, и натирала все тело цветочными лепестками. Пальцы кругами скользили по грудям; соски затвердели и трепетали при малейшем касании. Потом она выжала мокрые волосы и отбросила их за край ванны; вода стекала с них и капала на пол.
Когда вода в лохани остыла, Элис поднялась, завернулась в теплую простыню и в молчаливом одиночестве села перед огнем. Словно чуткий зверек, понюхала предплечье. От кожи пахло луговыми травами, а от светлых волос — медом. Тело ее было гибким, податливым, стройным и красивым, а лицо — суровым и мрачным. «Сегодня ночью, — подумала она. — Сегодня ночью, Хьюго».
ГЛАВА 20
Вымытая, умащенная ароматными маслами, благоухающая и одетая в простенькое синее платье с голубой ленточкой на поясе, Элис напустила на себя смиренный вид и терпеливо ждала, когда окончится этот долгий и скучный день. Леди Кэтрин продолжала предаваться горю и к обеду не спустилась. Она хныкала, что ее все бросили, и лорд Хьюго, который по пути в зал заглянул в дамскую галерею, решил обедать с женой в ее спальне. В результате его светлость трапезничал в одиночестве во главе длинного господского стола, сердито сверкая глазами из-под темных бровей. Когда покончили с мясными блюдами, Элис встала с места, подошла к милорду, наклонилась к его уху и что-то спросила. Остальные дамы слышали только, как он хрипло рассмеялся и что-то ответил. Потом небрежно указал на скамеечку возле себя и беседовал с девушкой до конца обеда. Дэвид, следивший за тем, как подавали десерт из вафель, фруктов и вина, сдобренного пряностями, сразу оживился.
— Элис больше не сидит за одним столом с дамами, милорд? — обратился он к его светлости. — Она теперь ваша гостья?