Элис покачала головой. Она смотрела на полог кровати и на занавески, но видела маленькую светловолосую девчушку, страстно желавшую комфорта и достатка и любившую свою матушку аббатису, которая предоставила ей и то и другое.
— Нет, — сказала она наконец. — Нет, не отправилась бы. Я не пошла бы с ней даже в другое аббатство. В той жизни я была девчонкой, точно так же, как и у Моры, таким было мое детство. В прошлое не возвращаются. Все кончено. Пусть былое умрет и исчезнет.
Вдруг без стука распахнулась дверь, и на пороге появился Хьюго.
— Отдыхаешь, как настоящая леди? — небрежно спросил он, держась за косяк двери, чтобы не упасть.
После обеда, когда старый лорд и Элис занялись делами, он остался в большом зале. Музыканты играли без устали, по кругу передавали кувшины с вином. Из кухни вышли другие служанки и тоже стали лихо отплясывать. Хьюго сильно напился с солдатами, орал на женщин, выхватывал из хоровода то одну, то другую и бесцеремонно лапал. Пока Элис и старый лорд работали, писали и планировали будущее, Хьюго забавлялся в зале. Ему было нечего делать. Это был праздный ребенок.
— Твой отец велел мне отдыхать, — осторожно пояснила Элис, приподнявшись на локте.
Хьюго оттолкнулся от косяка, закрыл дверь и направился к ее кровати, торопливо перебирая ногами, которые немного заплетались.
— Ах да, — язвительно ответил он, — теперь ты ходишь у него в фаворитках, верно?
Она молчала, прикидывая, насколько он пьян и насколько опасно его с трудом подавляемое раздражение.
— И почему это так, одному Богу известно! — воскликнул он. — Если б ты не совала свой нос со своим проклятым провинциальным знахарством, мой ребенок был бы жив. Ты лишила меня сына. Ты лишила моего отца внука. Если б мы позвали нормального врача из Йорка или из Лондона, настоящего специалиста, Кэтрин сейчас была бы беременна. И я получил бы осенью свои деньги и имел бы наследника.
— Младенец был болен, — возразила Элис. — Ты можешь думать что угодно, но он не дотянул бы до полного срока.
— Это все чушь собачья, — возмутился Хьюго, сверкнув на нее глазами. — Ты сама клялась и божилась, что он здоров. Ты клялась мне, что это здоровый малыш. Ты плутовка и обманщица. И все твои слова — это ложь и жульничество.
Элис покачала головой, но промолчала, видя, что его нервозность только растет, переходя в откровенную злобу.
— Снимай платье, — вдруг приказал Хьюго.
Она совсем растерялась.
— Оглохла, что ли? — прикрикнул молодой лорд. — Снимай платье. Это мое платье, не забывай этого! То самое, с которым у тебя стало двенадцать штук, как у Кэтрин! То самое, которое ты выпрашивала у меня, словно последняя шлюха!
Поднявшись, Элис расстегнула платье, сняла и аккуратно повесила на спинку кровати, затем откинула холодные полотняные простыни, не спуская глаз с Хьюго, и забралась в постель. Он расстегнул гульфик, развязал и спустил вязаные чулки.
— Послушай, — вдруг озадачился он. — Может, это наша забава тогда… из-за нее Кэтрин потеряла ребенка?
— Нет, — отозвалась Элис, пряча охватившее ее дурное предчувствие: настроение Хьюго не сулило ничего хорошего.
Судя по всему, она утратила власть над его похотью. Еще на сенокосе он вожделенно смотрел на ту девчонку. Он затащил Элис в постель, не интересуясь ее желанием, и получал свое удовольствие от нее и от Кэтрин одновременно, будто обе были для него женщинами одного сорта: покорными рабынями. Он и Кэтрин забавлялись с ней, она была для них игрушкой. Он унижал ее. Теперь Хьюго свободен от ее власти и может пользоваться ею, как захочет.
Вскарабкавшись на кровать, он опустился перед Элис на колени. От него густо несло вином и луком. Он наклонился и, грубо сжав ей жесткими пальцами грудь, поцеловал ее. Мышцы Элис напряглись, теплая влага между ног похолодела и высохла.
— Я взял тебя тогда, как последнюю шлюху, — заявил он.
Притворяясь, она закрыла глаза и положила руки ему на шею, демонстрируя страсть, в которой не было ни капли любви.
— И это тебе очень понравилось, — добавил Хьюго. — Все бабы в душе шлюхи. И ты, и Кэтрин, и та девчонка на поле. Все шлюхи.