А потом у меня случилась задержка. Сначала я не придала этому значения - думала, от нервов. Но когда вторая неделя подошла к концу, мне стало страшно. Пришлось рассказать всё маме. Я помню, как мы сидели с ней на кухне, и я, рыдая, выкладывала свою тайну. Она не ругала меня. Она просто смотрела на меня своими добрыми, уставшими глазами, и в них была лишь боль за свою дочь.
На следующий день мы пошли в женскую консультацию. Я пропустила пары, и мы с мамой, молча держась за руки, шли по осенним улицам. Листья шуршали под ногами, а у меня в душе была пустота. Диагноз подтвердил мои худшие опасения. Я была беременна.
- Значит, завтра я расскажу всё Юре после занятий, - сказала я матери, когда мы шли домой. Сквозь слёзы голос звучал сипло и неуверенно. - Он должен знать, что у нас будет ребёнок.
- Да, милая, скажи, - мама крепче сжала мою руку. - Но как бы он ни отреагировал, знай - мы всегда на твоей стороне. Мы с папой будем очень рады внуку или внучке. Поэтому даже не думай об аборте. Даже если Юрий будет на нём настаивать.
- Хорошо, мам. И спасибо тебе за всё. - Я не сдержалась и снова расплакалась, обнимая её прямо на улице. Она была моей скалой, моей опорой. В тот момент я поняла, что каким бы ни было решение Юры, я не одна.
Но на следующий день Юры на занятиях не было. Сокурсники сказали, что он заболел и остался в общежитии. Я также заметила, что на парах не было и Антонины, но тогда я не придала этому значения. У меня не было «хвостов», и меня спокойно отпустили с последней пары. Я решила - это судьба. Сейчас мы поговорим с ним наедине, и всё будет хорошо. Я летела к нему в общежитие на крыльях надежды, с улыбкой на лице, представляя, как обрадуется он моей новости. Я наивно полагала, что наш ребёнок всё изменит, что он станет тем клеем, который скрепит наши рассыпающиеся отношения.
Общежитие было в пяти минутах ходьбы от института. Я взлетела на третий этаж и, не знаю почему, но стала подкрадываться к его комнате на цыпочках. Мне вдруг захотелось сделать ему сюрприз, неожиданно появиться. Я шла и улыбалась, вся переполненная счастьем, которое вот-вот должно было выплеснуться наружу. Я уже представляла, как он обнимет меня, как мы будем вместе выбирать имя, как станем настоящей семьёй. Последние сомнения и страхи отступили, уступив место слепой, всепоглощающей надежде.
Обычно двери в комнатах располагались посередине стены, но в комнате Юры дверь была в самом углу. А сразу за ней стоял огромный шкаф, который притащил его сосед. Поэтому, когда входишь, то первое время тебя не видно. Я хотела выскочить из-за шкафа неожиданно, но сделать это мне не позволил раздавшийся голос. Женский. Знакомый. Но я не могла сразу понять, чей именно. Я замерла за шкафом и прислушалась. То, что я услышала, перевернуло мою жизнь.
Глава 4. Жизнь Нины до Артёма ч.2.
Я замерла за шкафом, вцепившись пальцами в шершавую древесину. Пахло пылью, старыми книгами и чужим потом. Казалось, даже сердце перестало биться, затаилось, слушая этот разговор, который с каждой секундой разрывал мою реальность на куски. В ушах стоял оглушительный звон, сквозь который пробивались их голоса - такие знакомые и вдруг ставшие абсолютно чужими.
- И что, ты поспорил с третьекурсниками, что переспишь с ней? - это был голос Антонины. Тонкий, сладковатый, который я раньше находила милым, а теперь он резал слух, как осколок стекла.
- Да, - ответил Юра, и в его голосе слышалось откровенное презрение, от которого у меня перехватило дыхание. - Знала бы ты, как мне было противно прикасаться к этой уродине, но сумма, стоящая на кону, уж больно внушительная. Я добивался её больше года, спорщиков прибавилось, а соответственно, и сумма росла. Я-то хотел по-быстрому, но она уперлась в своё совершеннолетие. Пришлось ждать и терпеть её.
Мир вокруг поплыл. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, а в горле встал ком, горячий и колючий. Я уперлась лбом в прохладную дверцу шкафа, пытаясь не упасть, пытаясь удержать хоть крупицу равновесия в этом рушащемся мире. «Уродина... Противно... Сумма...» Эти слова отдавались в моей голове глухими ударами, каждый из которых был больнее физического. Вся наша история, каждый нежный взгляд, каждое сказанное им слово «люблю» - всё это оказалось фарсом, разыгранным ради денег.