Когда самые сильные спазмы прошли, и я лишь всхлипывала, уткнувшись носом в её плечо, она тихо спросила:
- Выплачься сейчас, а потом запрети себе это делать. Скажи мне только одно. Ты хочешь сохранить этого ребёнка?
Я отстранилась и посмотрела на неё с ужасом. Зачем она это спрашивает? Как она может сомневаться?
- Мам, ты что такое говоришь? Ребёнок же ни в чём не виноват, - прошептала я, голос полностью сел от слёз.
- А то, что если ты и дальше будешь так убиваться, то ребёнка можешь потерять, - её голос был твёрдым и спокойным, но в глазах стояла материнская боль. - Во время беременности надо стараться меньше волноваться. Хорошо есть и спать. Поэтому тебе надо взять себя в руки и успокоиться. Всё, что ни делается - всё к лучшему. Главное, что он не успел тебя прилюдно бросить.
Её слова подействовали на меня как ушат холодной воды. Она была права. Я не имела права губить невинного ребёнка из-за своего горя, из-за подлости какого-то ничтожного человека. Во мне проснулся материнский инстинкт, сильный и яростный. Я вытерла слёзы и сделала глубокий вдох.
- Что же мне теперь делать? - спросила я, чувствуя, как внутри закипает новая, странная сила. - Мы же учимся вместе. Я просто не смогу быть спокойной, видя его постоянно изо дня в день.
- Переводись на заочное, - сразу ответила мама. - Никакого академического отпуска. С ребёнком я буду помогать, я же уже на пенсии. Да и отец рад будет внуку или внучке. Тебе сейчас о ребёнке надо думать. Сама сможешь выбрать кроватку, коляску, одежку для малыша. Жаль, от тебя ничего не осталось, всё родне раздали.
- Мам, спасибо тебе, - я обняла её с новой силой. - Я так тебя люблю. И папу. Давай приготовим праздничный ужин и огорошим его новостью о том, что скоро он станет дедом?
Настроение моё, странным образом, стало понемногу выравниваться. Внутри всё ещё болело, предательство жгло изнутри, но появилась новая цель, новый смысл - мой ребёнок. Этот маленький комочек жизни внутри меня стал моим щитом, моим спасением. Он давал мне силы жить дальше, идти вперёд, несмотря ни на что.
- Давай, моя милая. Давай.
Ужин удался. Отец, узнав новость, сначала опешил, но потом его лицо озарила улыбка.
- Внук! Или внучка! Отлично! - только и сказал он, обнимая нас с мамой.
Только благодаря его присутствию на следующий день в институте Юра не подошёл ко мне. Я видела, как он рванул ко мне, но, увидев моего отца, который пришёл со мной переоформлять документы на заочное, остановился и молча развернулся. Больше мы с ним не встречались. Я вычеркнула его из своей жизни, как страшный сон. А впереди меня ждала новая жизнь - трудная, но честная, наполненная смыслом и любовью к моему будущему ребёнку.
Институт я закончила с красным дипломом. Учёба стала моим спасением, моим личным фронтом, где я могла доказывать себе и окружающим, что я чего-то стою. Каждая сданная на отлично сессия была маленькой победой над собой и над теми, кто считал меня неудачницей. Родилась моя доченька - красивая, здоровая, с ясными голубыми глазами, в которые я могла смотреть бесконечно. Когда я впервые взяла её на руки, почувствовав тепло её крохотного тела, вся боль и обида отступили, уступив место всепоглощающему, животрепещущему чувству ответственности и любви. На семейном совете решили назвать её Русланой. Это имя звучало для меня как символ силы и новой жизни.
Когда она пошла в детский сад, мои родители, уже немолодые и уставшие от городской суеты, собрались перебраться ближе к своей родне в другой город и открыть небольшой бизнес. Проводы были трогательными и слезными. Я понимала, что закрывается ещё одна важная глава моей жизни. Но я решила остаться. Работа у меня была с хорошей зарплатой, Руслана привыкла к друзьям в детском саду. Я не хотела лишний раз переворачивать её жизнь, вырывать из привычной среды. Мы договорились, что я перееду к ним, когда Руслана закончит детский сад. Моя маленькая квартирка, купленная на скопленные деньги, стала нашим с дочкой надёжным гнёздышком, наполненным её смехом и моими надеждами.
Отец к тому времени вышел на пенсию. За годы совместной жизни родителям удалось скопить небольшой капитал. Особенно отцу удалось приумножить его в лихие 90-е, в годы финансовых пирамид вроде «МММ» и «Хопер-Инвеста». Он успел вложить деньги и вывести их до того, как пирамиды рухнули. Потом он положил деньги в Сбербанк под умопомрачительные сто процентов годовых и снял их буквально за день до того, как ставку урезали до десяти. Те, кто не успел, лишились своих процентов. Он обладал удивительной, почти звериной интуицией на подобные вещи.