Когда накопилась приличная сумма, отец открыл долларовый счёт и не трогал его. И когда курс доллара взлетел в три раза, наши скромные сбережения превратились в очень серьёзные деньги. Их хватило на открытие бизнеса и покупку хорошей квартиры в новом городе. Иногда я ловила себя на мысли, что эта финансовая удача была своеобразной компенсацией свыше за все те моральные испытания, что выпали на долю нашей семьи.
Когда Руслане исполнилось шесть, отец стал сдавать. Здоровье пошатнулось. Пришлось срочно увольняться, продавать квартиру и переезжать к родителям. Из-за работы я не переживала - отец к тому времени значительно расширил свою фирму, и ему требовался главный бухгалтер, которым я и стала. Переезд дался нелегко. Прощаться с городом, где прошла моя юность, где я любила и страдала, было горько. Но, видя, как папа с трудом поднимается по лестнице, я понимала - другого выбора нет. Мы упаковали нашу с Русланой жизнь в десяток коробок, и новый город встретил нас проливным дождём, словно смывая прошлые обиды и открывая дорогу для нового начала.
Через год после нашего переезда отец умер. Бизнес оказался слишком волнительным для пожилого человека. Сердце не выдержало. Его нашли за рабочим столом, в одной руке - ручка, в другой - только что подписанный контракт. Последней его мыслью, видимо, была забота о нас. Это была тяжёлая, невосполнимая потеря, перевернувшая всю нашу жизнь и заставившая повзрослеть окончательно.
Глава 6. Жизнь Нины до Артема ч.3.
Похороны отца прошли как тяжёлый, беспросветный сон. Я двигалась механически, отвечала на соболезнования, держала за руку маму, которая казалась невероятно маленькой и беззащитной в своём чёрном платье. Казалось, вместе с отцом из нашего мира ушла не просто опора, а сама его фундаментальная основа - та уверенность, что всё будет хорошо, потому что папа всегда знает, что делать. Воздух был насыщен запахом влажной земли и увядающих цветов, а в ушах стоял монотонный гул причитаний и соболезнующих фраз. Каждое рукопожатие, каждый взгляд, полный жалости, отзывались в душе новой болью. Я чувствовала себя совершенно опустошённой, словно из меня вынули самый важный стержень, и теперь я должна была держаться только на силе воли.
Но мама оказалась сильнее, чем я думала. Спустя несколько дней, заваривая вечерний чай на кухне, где всё ещё пахло его любимыми мятными пряниками, она сказала тихо, но твёрдо:
- Я ещё поживу. Мне ещё внучке надо помочь вырасти. Хочу на свадьбе её погулять, а потом и смерть не страшна.
В её глазах, уставших и воспалённых от слёз, горел огонёк решимости, который я раньше не замечала. Она всегда была тенью отца, тихой и неприметной, а теперь проявился её собственный, твёрдый характер.
Я сжала её в объятиях, и мы снова плакали, но теперь слёзы были другими - не только горькими, но и какими-то очищающими. Мы плакали о нём, но и давали друг другу обещание жить дальше. В тот вечер, сидя за кухонным столом, мы с мамой впервые за долгое время говорили по душам - вспоминали смешные случаи из жизни отца, его странные привычки, его безграничную любовь к нам. И в этих воспоминаниях он снова оживал, становясь не просто памятью, а частью нас самих.
Именно на похоронах я познакомилась со всей папиной роднёй, о которой раньше знала лишь по рассказам. Его брат Борис и сестра Светлана оказались удивительно душевными, простыми людьми. Мне было немного обидно и странно - почему родители раньше не возили меня сюда, не знакомили с этими замечательными людьми? Мы сидели за поминальным столом, и они рассказывали смешные истории из детства отца, и на мгновение казалось, что он всё ещё здесь, просто вышел на минутку. Дядя Боря, грубоватый на вид мужчина с руками труженика, неожиданно трогательно вспоминал, как они в детстве тайком лазили в соседский сад за яблоками. А тётя Света, худая и подвижная женщина, рассказывала, как отец в юности писал ей стихи. Эти истории открывали для меня нового, незнакомого отца, и от этого становилось одновременно и теплее, и горше.
Через полгода мы узнали, что отец оставил завещание. Брату и сестре он завещал по 25,5% доли в бизнесе, а мне - оставшиеся 49% и всё недвижимое имущество. Матери он ничего не оставил, пояснив в письме к нотариусу, что подразумевает наше совместное проживание, и в случае её смерти это избавит нас от лишней борьбы за наследство с её роднёй. Эта продуманность, это желание защитить нас даже после своей смерти, заставили меня снова расплакаться. Он до последнего оставался нашим защитником и опорой.