Мама была этим решением довольна.
- У меня там родня не очень, - коротко объяснила она. - Для них я всегда была больше прислугой, чем дочерью. Твой отец выкрал меня оттуда, и я ни о чём не жалею.
В её глазах стояла та боль, которая не проходит даже спустя десятилетия. Впервые я поняла, сколько сил стоило маме все эти годы хранить наш семейный очаг, будучи отрезанной от своей семьи. Её тихая стойкость вызывала во мне новое, глубокое уважение.
Пришлось собирать семейный совет. Я пыталась руководить фирмой, но это было непосильной ношей. Месяц такого «правления» показал, что я не успеваю буквально ни на что - ни на дочь, ни на саму себя, ни на горевание. Я выгорала на глазах. Вечерами я приходила домой совершенно разбитой, не в силах даже поиграть с Русланой, которая смотрела на меня большими, вопрошающими глазами. Я чувствовала, что предаю память отца, не справляясь с его делом, но поделать с собой ничего не могла - силы были на исходе.
Дядя Боря и тётя Света были в лёгком шоке от своего внезапного превращения в совладельцев бизнеса. Они были людьми простыми, далёкими от финансовых тонкостей. Тётя Света, у которой не было своих детей, вообще не знала, что делать со своим наследством. А у дяди Бори был сын, Владимир. Володе было около сорока, за плечами - высшее образование и годы работы начальником цеха на большом заводе. Он оказался человеком с ясным умом и твёрдым характером, и в его присутствии я впервые за долгое время почувствовала, что не одна несу этот груз.
Именно тогда я предложила компромисс, который всех устроил: назначить Владимира генеральным директором, а мне занять должность главного бухгалтера и коммерческого директора. Все с облегчением согласились. Тётя Света и вовсе решила переписать свою долю на нас с Владимиром, попросив взамен лишь маленькую дачку, где бы она могла копаться в огороде.
- Мне деньги эти даром не нужны, - сказала она, размахивая руками. - Лишь бы вы там не переругались и дело отцовское не погубили. - Её простодушие и искренность тронули меня до глубины души.
Мы с Володей, посовещавшись, решили не мелочиться. Вместо «маленькой дачки» купили ей современный загородный дом с большим участком. Наняли домработницу и садовника - милую женщину лет пятидесяти. Купили тёте и машину с водителем - пожилым, одиноким, отставным офицером. Когда мы привезли тётю Свету на её новое место жительства, она сначала остолбенела, а потом расплакалась, обнимая нас обоих.
- Живу как помещица! - смеялась она сквозь слёзы, когда мы приезжали к ней в гости, а она угощала нас выращенными своими руками овощами. Видеть её счастье было лучшей наградой.
Она стала для меня настоящим открытием. Строгая, требовательная, но бесконечно справедливая, она словно заменила мне отца. Именно из-за своего сложного характера она так и не смогла ни с кем устроить личную жизнь, о чём нисколько не жалела.
- Лучше одна, чем с кем попало, - говаривала она, и в этих словах была вековая мудрость. Её дом стал для нас с Русланой вторым родным гнездом - местом, где пахло пирогами и яблоками, где всегда были рады и где можно было найти утешение.
А через год произошло неожиданное - мама собрала вещи и переехала жить к тёте Свете.
- Вам с Русланой надо пожить своим домом, - сказала она мне, когда я пыталась её отговорить. - А нам со Светой вдвоём веселее. Да и ты... - она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой. - А вдруг ты наконец встретишь своё счастье? А так я не буду тебе мешать.
Я понимала, что она права, но в пустой квартире поначалу было очень тихо и одиноко. Руслана, конечно, заполняла дом своим смехом и шалостями, но по вечерам, когда она засыпала, я оставалась одна со своими мыслями. Я привыкла к тому, что мама всегда где-то рядом, её можно спросить о чём-то, просто услышать её голос. Теперь же тишина в квартире казалась звенящей, и я ловила себя на том, что включаю телевизор просто для фона, чтобы заглушить это давящее одиночество. Но постепенно я привыкла к новой самостоятельности, начала обустраивать быт так, как хотелось именно мне, и в этом была своя, горьковатая радость.
Мой двоюродный брат, Владимир, оказался честным и пробивным человеком, настоящим хозяйственником. Мы сработались быстро. Он вёл оперативную деятельность, а я занималась финансами, отчётностью и стратегией. Фирма, состоявшая из трёх торговых центров и десятка магазинов, приносила стабильную и растущую прибыль. Жизнь понемногу налаживалась, обретая новый, спокойный ритм. Иногда, проходя мимо зеркала в своём кабинете, я ловила себя на мысли, что отец мог бы мной гордиться. И это осознание согревало душу, придавая сил двигаться дальше.