Глава 7. Случайность по расчету
Артём взял у деда Кондратия банку с мёдом. Тяжёлая, трёхлитровая, она наполнила воздух густым, сладковатым ароматом цветущих лугов и летнего солнца. Этот тёплый, уютный запах был полной противоположностью тому, что творилось у него на душе – странной смеси освобождения и пустоты. Решение было принято, путь назад отрезан, но куда идти вперёд, пока оставалось туманным. Артём стоял и задумчиво смотрел на лес, который только что дал ему столь нужное успокоение. Казалось, сама природа затаила дыхание, ожидая, что же будет дальше.
Вдруг по лесу, только что наполненному лишь шелестом листьев и пением птиц, прокатился эхом резкий, сухой звук. Негромкий, но отчётливый и неуместный, как матерное слово в тихом храме. В воздухе повисла тревожная тишина – птицы разом замолкли.
– Из "Макарова" стреляют, – машинально отметил он, и всё его тело мгновенно напряглось, годами отработанные рефлексы взяли верх.
– Надо бежать, дедушка, может, наши с отдела кого ловят. – Он сунул деду в руку купюры, даже не глядя. – Спасибо! Будь здоров!
– Да куда же ты, Артёмка, под пули-то невооружённый! – забеспокоился старик, и в его голосе впервые за все их встречи прозвучала настоящая тревога. – Возьми хоть мою берданку!
Но Артём уже бежал к своей машине, лишь махнув ему рукой: мол, справимся. Мысль об опасности даже не приходила в голову – лишь чёткое, холодное понимание: кто-то нарушает спокойствие этого места. Его места. Того самого убежища, где он только что обрёл душевный покой. Гнев закипал в нём – не только профессиональный, но и глубоко личный.
На сей раз он добежал до машины минут за шесть, легко перепрыгивая через корни и кочки. Машина была на месте. Вокруг – ни души. Тишина, нарушенная выстрелом, снова сомкнулась, но теперь она была настороженной, напряжённой. Он медленно обошёл машину, всматриваясь в чащу, вслушиваясь в каждый шорох. Ничего. Только ветер шелестел последними листьями на берёзах, да ветки под его порывами поскрипывали, словно жалуясь на беспокойство. Но где-то там, в глубине леса, притаилась опасность – он чувствовал это кожей.
Поставил банку с мёдом на капот – не тащить же её с собой в неизвестность. Отошёл от машины, прислушиваясь. И тогда до него донеслись мужские голоса, доносившиеся со стороны асфальтированной дороги. Грубые, незнакомые. Потом – хлопанье автомобильных дверей, рёв моторов, визг колёс, уходящий вдаль. В звуке отъезжающих машин слышалась поспешность, даже паника.
«Это не наши», – пронеслось в голове. Наши работали бы тише, организованнее. Значит, свои разборки у заезжих. Но стреляли здесь. Значит, что-то или кто-то остался в лесу. Чья-то жизнь висела на волоске, и он не мог просто уехать, сделав вид, что ничего не случилось.
Он рванул к машине, чтобы позвонить в отдел. Его новый, ещё непривычно лёгкий мобильник лежал в бардачке. Он резко открыл дверь, впрыгнул на сиденье и потянулся к бардачку. Пусто. Он точно помнил, что положил его туда утром, специально, чтобы не мешали звонки. Не, между прочим, а целенаправленно. Ошибки быть не могло. Ледяная волна тревоги прокатилась по спине – кто-то был в его машине.
Сердце ёкнуло. Он стал лихорадочно шарить по передним сиденьям, заглянул под них. И тут краем глаза заметил сзади женские ноги в дорогих, но теперь испачканных землёй туфлях-лодочках.
Он резко выпрямился и встретился взглядом с парой испуганных, но не потерявших достоинства глаз в зеркале заднего вида. Молодая женщина. Он узнал её мгновенно. Вера. Дочь местного «авторитета», а по-нынешнему – успешного бизнесмена Никиты Абрамовича Дьякова. Её лицо было бледным, волосы растрёпаны, но в глазах горел стальной огонёк. Она сидела, прижавшись в углу, словно пытаясь стать меньше.
– Как вы сюда попали? – удивлённо выдохнул он. Обстановка была слишком сюрреалистичной: он, только что уволившийся следователь, испуганная дочь олигарха в его машине посреди леса и недавний выстрел. В голове пронеслись обрывки слухов о Дьякове – жестокий, влиятельный, его делами интересовались на самом верху.
– Захочешь жить – в ушко иголки пролезешь, – уклончиво ответила она. Голос её дрожал, но в нём слышалась сталь. Эта девушка явно была не из робкого десятка. Она смотрела на него оценивающе, пытаясь понять, друг он или враг.