Мои родители были уже немолоды, когда я появилась на свет. Маме было под сорок, отцу - за. Я была их поздним и единственным ребёнком, выстраданным и безумно любимым. Они баловали меня в меру, но их любовь была разумной - они не хотели растить эгоистку. Однако в одном они были непреклонны: я всегда знала, что я - их сокровище. Папа, приходивший с работы уставшим, всегда находил силы подкинуть меня к потолку, а мама часами могла заплетать мои густые волосы в причудливые косы. Их квартира была моей крепостью, где царили уют и абсолютное принятие.
Но родительская любовь не могла оградить меня от жестокости детского общества. Школа стала для меня испытанием. «Картошка», «нос-картошкой», «бульбонос» - каких только прозвищ я не слышала. Каждый день был борьбой. Я помню, как приходила домой, бросала портфель в углу и рыдала, уткнувшись лицом в диванную подушку, чтобы родители не слышали. Но мама всегда узнавала. Она подходила, садилась рядом, не говоря ни слова, просто гладила меня по волосам, и её молчаливое участие было мне утешением. Иногда она тихо напевала старую колыбельную, и от этого на душе становилось светлее.
- Главное - не внешность, а душа, Ниночка, - говорила она тихо. - Ты добрая, умная девочка. И кто-то обязательно это оценит.
- Но почему они такие злые, мама? - сквозь слёзы спрашивала я. - Я же им ничего плохого не делаю.
- Людям часто бывает страшно или больно, и они обижают других, чтобы почувствовать себя лучше. Это не оправдание, милая, просто так устроен мир.
Именно их любовь и поддержка помогли мне не сломаться, не замкнуться в себе. Я выросла доброй и отзывчивой, но с одним твёрдым убеждением, жившим во мне холодным камешком где-то под сердцем: полюбить меня сможет не каждый. Что моя внешность - это некий фильтр, отсеивающий тех, кто не способен разглядеть то, что скрыто внутри. Это знание сформировало меня - я стала внимательнее к людям, тоньше чувствовала фальшь, но и реже подпускала к себе близко, боясь очередного разочарования.
Ситуация изменилась, когда я поступила в Высший финансово-экономический институт. Вчерашние школьники, мои новые сокурсники, были слишком поглощены собой и учёбой, чтобы обращать внимание на мою внешность. А люди постарше, «взрослые» студенты, относились ко мне с уважением - ценили мой ум и собранность. Я была самой младшей в группе. Учиться я пошла почти в шестнадцать - я родилась в октябре, и из-за какой-то реформы мы перепрыгнули из четвёртого класса сразу в шестой, отучившись в общей сложности десять лет вместо одиннадцати. Учёба давалась мне легко, цифры и логические построения были понятным и предсказуемым миром, в котором не было места жестокости.
В конце первого курса за мной стал ухаживать Юрий. Ему был уже двадцать один год. Он отслужил в армии и теперь получал образование. Он был одним из самых старших в группе - высокий, уверенный в себе, с обаятельной улыбкой. Помню, как он сначала просто помогал мне донести книги, потом начал провожать до дома. Его внимание было для меня полной неожиданностью. Я ловила на себе завистливые взгляды одногруппниц и не могла поверить в своё счастье.
Я никогда не была в отношениях и не знала, как себя вести. Его ухаживания смущали и одновременно радовали меня. Цветы, комплименты... Он говорил, какая я умная, какая нежная, какая у меня красивая улыбка. Я расцветала под его вниманием, как пустынный цветок после долгой засухи. Но внутри всё время жил страх - леденящий душу ужас, что это обман, что он сейчас увидит меня по-настоящему, разглядит мой нос, мою неуверенность, и отвернётся с отвращением. Каждое его прикосновение было для меня одновременно и праздником, и пыткой.
Поэтому я решила держать дистанцию. Остаток первого курса мы общались как друзья. Я надеялась, что его интерес ко мне - просто временное увлечение, которое сойдёт на нет к началу второго года обучения. Я старалась вести себя сдержанно, боясь спугнуть зарождающееся чувство или, наоборот, слишком в него погрузиться.
Но на втором курсе он стал добиваться отношений ещё настойчивее. Его упорство растрогало меня, растопило лёд моих сомнений. И я сдалась. Помню, как мы сидели в парке, и он, глядя мне прямо в глаза, сказал: «Нина, я устал просто дружить. Я хочу быть с тобой». В его глазах не было ни капли насмешки или сомнения. И я, пересилив внутренний голос, шептавший «не верь», кивнула.
Три месяца я летала как на крыльях. Я чувствовала себя принцессой из сказки, которую наконец-то разглядели. Он постоянно дарил мне цветы, хвалил мои успехи в учёбе, говорил, какая я особенная. Мир окрасился в яркие цвета. Я влюблялась. Глубоко, безнадёжно, по-настоящему. Впервые в жизни я почувствовала себя не просто умной Ниной, а Женщиной. Я стала чаще смотреть в зеркало, подбирать одежду, и даже мой ненавистный нос казался мне уже не таким ужасным.