- Кто такая Измира? – спросила Красава заинтересовавшись, что за красотка удостоилась чести быть запечатленной на иконе?
Красава считала себя непревзойденной красавицей. А тут какая-то Измира…
- Кто она, расскажи – попросила она Нежку, когда они вышли из церкви и отправились домой.
- Ты, правда, ничего о ней не знаешь? – удивилась Нежка – она ханская рабыня.
- Ах да. Подруга Агнешки, которая жена Тимошки. И что в ней такого особенного в этой Измире?
- Ну, кто же знает? Это ты у своего мужа спроси.
- А при чем тут Борис?
- Разве Тимка не рассказывал, что Борис бегал за ней? Влюбленный был очень, даже собирался на ней жениться.
- Вот как? И почему, не женился? – спросила Красава насмешливо.
- Узнал, что она беременна, и отказался. Ребенок у нее от Хана. А сейчас в церковь приходит и глаз не сводит с богородицы… так ратники говорят, все уже заметили.
Тут Красава вспыхнула от злости и ревности. Ее муж, оказывается, другую любит, и все об этом знают.
- А как она на икону попала?
- Так это изограф Андрейка встретил ее на улице и уговаривал, чтобы срисовать… Вот и срисовал…
- Так вот как святые получаются, прямиком с ханского ложа – хмыкнула Красава и перевела разговор.
- А правда, Нежка, что тебя на костре сжечь хотели?
- Хотели – ответила неохотно Нежка.
- Кошмарные языческие законы.
На следующий день Красава к отцу Василию обратилась:
- Отче, разреши вопрос задать?
- Спрашивай, дочь моя.
- Как же так получилось, что Богородица на иконе с ханской наложницы срисована? С язычницы?
- О чем ты, София, не понимаю – растерялся священник.
- Ну как же, все знают, что изограф написал портрет Измиры, которую воины у Хана отбили. Разве это правильно, отче? Мы на икону молимся, а это оказывается, недостойная женщина. Не святотатство, ли это? – говорила Красава голосом елейным.
- Я разберусь, дочь моя.
- Благословите, отче.
- Господь с тобой…
Священник был огорчен. «Как же так? Неужели правда?» Эта икона нравилась отцу Василию, он считал Богородицу самой удачной работой изографа, видно, что с душой писал ее Андрейка.
Изограф работал при храме в хозяйственной пристройке. Василий взглянул на икону и прошел к Андрею.
- Скажи мне, Андрей, правда ли что с ханской рабыни богородицу написал? Измира ее зовут.
Изограф смутился, голову опустил.
- Значит, правда – вздохнул священник – смущает сие сходство наших прихожан. Придется заменить. Напиши другой образ, Андрей.
- Как скажешь, отче…
Изограф трудился, не покладая рук, и выполнил задание. Обидно было убирать со стены любимое произведение, но приказ есть приказ, и прекрасный лик исчез, вместо его возникло другое изображение, такое же, как в других церквах.
Борис, пришедший в храм, помолиться, сразу заметил подмену, расстроился. Зато Красава довольно ухмыльнулась, поклонившись новому образу. «Никто не смеет соперничать со мною»
Измира в церкви не бывала и ничего про эти страсти не знала, занималась домашними делами. Ее ребенок, Измир, подрастал, за ним приглядывала Ивушка, а Лютик помогал Медку в хозяйственных заботах, Рябинка ожидала ребенка, поэтому Измира старалась оградить ее от тяжелой работы. Жизнь продолжалась. Наступила осень, погода резко испортилась, дожди помешали, урожай плохой собрали. Приближалась зима. Медок с братьями напилили в лесу дров, вечером они вывозили дрова на телеге к своим домам. Медок и Лютик вели под уздцы лошадь, которая устало тянула за собой груженую телегу.
Андрей возник на пути у Медка. Изограф мял в руках свою шапку.
- Здрав будь, Медок – проговорил Андрей.
- Здорово. Тебе чего?
- Поговорить бы…
Андрей на два года старше Медка, но чувствовал себя глупым подростком, по сравнению с Медком, который был человеком женатым и главой большой семьи. Медок усмехнулся, сказал Лютику:
- Вези дрова во двор. Я скоро.
Лютик с лошадью продолжили свой путь, а Медок посмотрел на изографа.
- Ну. Говори.
- Я про Измиру спросить хочу… Твой брат сказал, посватать ее можно…
- Да, пошутил он. Вот чудак-человек! Никто тебя жениться не заставляет. Хотя все знают, что ты ее нарисовал. Но чего с тебя возьмешь, худо-жник – рассмеялся Медок.
- Но я… это сам хочу жениться… только если она согласна… - пробормотал изограф.
- Экий ты… непонятливый. Ребенок у нее… от хана-степняка. Тебе это зачем?
- Да, я понял… я и на ребенка согласен.
Удивился Медок, посмотрел сочувственно.
- Эк тебя припекло, изограф. Только ты сам подумай, жене с ребенком, что надобно?
- Что?