- Тут другой расклад. Разведенка, обычно, молодая бездетная женщина. Она может стать мачехой для чужих детей. Часто жены умирают при родах, и муж-вдовец, оставшийся с детьми, вполне может взять в дом пустоцвет, если ему не нужны новые дети.
- Значит, бедняжка Яра могла бы выйти замуж вторично?
- Ну, это как боги решат. Просто она выбрала свой путь, и теперь с нетерпением ожидает встречи со свекровью.
31. Встреча с русалкой
Доброгнева не хотела умирать, сгореть в ритуальном огне в ее планы не входило. Она ехала на сивой кобыле по извилистой дороге в сторону Древлянки.
- Ну, ничего, Сивка. Не пропадем – говорила она лошади – в Древлянке дочка моя Добронрава живет, не прогонит мамку. Семь лет назад сват Доброхот говорил, что братья мои живы-здоровы, значит, и сейчас там живут… Хорошие знахарки-повитухи везде нужны. Какая-то чужеродка Неждана издалека пешком пришла, а мы с тобой, Сивка, тем более доберемся куда надо.
Так рассуждала Доброгнева, успокаивая саму себя, одной в лесу опасно, при солнечном свете еще куда не шло, а вот солнце садится, и Доброгнева остановилась на ночлег, соорудила себе шалаш из ветвей, привязала лошадь, и задремала, устала в пути. Проснулась, когда захрипела, дернулась лошадь, затопала копытами. «Неужели, волки? Или нечисть?» - испугалась Ведунья, за оберег на шее ухватилась.
- Щур меня, щур меня, помогите боги – прошептала она.
- Мама, мама, где ты? – раздался слабый женский голос.
Доброгнева выбралась из шалаша, с опаской по сторонам осмотрелась.
- Кто здесь? Сивка, что с тобой, кого испугалась?
Сивка поднялась на дыбы, оборвалась с привязи и помчалась прочь.
- Сивка! Стой! – крикнула Доброгнева.
- Мама, не переживай из-за лошади. Она тебе не нужна.
Перед Доброгневой возникла Яра в светлом платье, волосы распущенные, улыбается.
- Ты? Яра, ты же умерла.
- Нет, я не хотела умирать, я ушла домой в Древлянку, к отцу. Я знаю короткую дорогу, пойдем, я покажу, как туда пройти.
- Никуда я с тобой не пойду, тебя нет… Это морок.
- Что ты, мама, я живая, пойдем. Твоя дочь Добронрава, ждет тебя. Мы будем жить все вместе. Там, в Древлянке хорошо. Идем, не бойся, тут недалеко – говорила Яра сладким голосом, манила Доброгневу за собой, и разум оставил Ведунью, она шла за невесткой, как овца на веревке.
- Куда ты ведешь меня? Это же река.
- Да, но здесь мелко, перейдем вброд, а там и до Древлянки рукой подать.
Холодная вода, в которую ступила Доброгнева, отрезвила, она хотела повернуть назад, но холодные и цепкие руки Ярославы ухватили ее, а лицо русалки вмиг сделалось страшно уродливым.
- Нет уж, мама, ты от меня не уйдешь! Как ты сказала, Ярка – дура, в воду кинулась, а теперь и ты со мной в воду пойдешь.
- Пусти, гадина, нечисть!
Русалка расхохоталась, и вцепилась острыми зубами в веревочки от оберегов, что висели на Ведунье. В один момент, перегрызла их, и обереги упали в воду. Доброгнева, как могла отбивалась от ужасного существа, которое вцепилось в нее мертвой хваткой и тянуло на дно. Вся жизнь промелькнула перед внутренним взором и Доброгнева издала истошный нечеловеческий вопль, прежде чем речные воды сомкнулись над ее головой…
Сивая кобыла вернулась из леса в городище, и Всевид понял, что матери в живых больше нет. Он остался в избе один.
Вождь призвал срочно всех на уборочную, потому что Волх сказал дожди ожидаются. Вся община на жатву вышла, с рассвета до заката, мужчины косили рожь, женщины серпами работали и снопы вязали.
Всевид, обычно энергичный и деятельный, на уборке ходит, как чумной, движения вялые, синяки под глазами шальными, молчит, или отвечает невпопад.
- Что это со Всевидом? – спросил Белосвет у Кузнеца.
- Да вроде, блазнит ему чего-то, мать и жена мерещатся.
- Худо дело, Кузнец, ему к Волху надо, иначе с ума свихнется наш лучший охотник – сказал Вождь, озабоченный состоянием молодого и крепкого мужчины.
Всевид не спал несколько ночей, как только дремота одолеет и тело расслабится, слышит он голос жены покойной.
- Всевидушка, любимый мой, как же я соскучилась, обними меня жарко, а то мерзну я, холодно в избе…
И холодные губы целуют его, а ледяные руки обнимают.
- Согрей меня, Всевид, любый мой.
Всевид просыпается, дремота исчезает. Он садится на постели, озирается дико, шепчет:
- Щур меня, щур меня. Спасите боги, от морока защитите.
Но не помогают боги, потому что призрак Яры садится на край постели и говорит:
- Не любишь ты меня, Всевид.