— Да. — Антонио выбросил недокуренную сигарету. — Но давай не будем о делах.
— А у нас есть еще общие темы? — без тени иронии заметил Том.
— Раньше же были, — как-то по-детски игриво улыбнулся Антонио.
— Раньше было раньше, — отрезал Том. — Мы уже совсем не те. Ни к чему обманывать себя.
— Тогда расскажи, как ты живешь сейчас. О чем думаешь, чего хочешь… — продолжал допытываться Антонио.
— Меня все устраивает, — Том пожал плечами и засунул руки в карманы.
— Разве у тебя нет какой-нибудь мечты, стремления, не знаю… — оживленно жестикулировал Антонио.
— Вообще-то есть. — Том украдкой взглянул на собеседника. — Я бы хотел вложиться в одно дело.
— Да? Расскажи, — с неподдельным интересом потребовал Антонио.
— Это не то, что ты подумал. Не такого рода дело, — спокойно улыбнулся Том. — Что-то вроде интерната для бездомных подростков. Чтобы они не шатались по улицам без дела, не оседали в криминальных группировках, не калечили собственные жизни и жизни других.
— Я… — Антонио хотел что-то сказать, но поймал себя на мысли, что сказать было нечего. Он никогда не задумывался на такие темы, да и слышать подобное от бывшего соучастника грабежей и прочего беспредела было, по крайней мере, странно.
— Вот такие дела, — Том снисходительно посмотрел на него и поджал губы.
— Но… неужели тебе не хочется иногда какого-то безумия? Послать все к черту, снова почувствовать адреналин, драйв? Это же потрясающе! — возмутился вдруг Антонио.
— В этом нет ничего потрясающего и ничего красивого, — Том лишь нахмурился, вспоминая лицо покойного напарника и друга. — Ни-че-го.
Антонио снова замолчал. Не потому, что ему было нечего сказать, а потому, что сейчас совершенно не хотелось спорить. Теплый ночной воздух приятно опьянял. Он жадно втягивал его. Вдыхал полной грудью и никак не мог надышаться. Он вслушивался в размеренный звук своих шагов, его шагов, их шагов. На миг возникло ощущение, что не было всех этих лет. Они все те же, прежние мальчишки, беззаботно бродящие по родным переулкам.
— А что, если… — быстро начал он, как вдруг Том остановился и приставил палец к губам.
— Что такое? — Антонио, в свою очередь, тоже насторожился.
Где-то за углом послышался резкий звук тормозов. В воздухе запахло опасностью. Это ощущение невозможно описать или объяснить. Наверное, это то, что называют «чутьем», шестым чувством.
— Твою мать! — заорал Антонио, хватаясь за оружие, когда черный тонированный авто вдруг вырулил прямо на них, из окна торчала голова в маске и с пистолетом. В них целились.
Том резко дернул Антонио на себя — и они вмиг оба очутились за небольшим рекламным щитом. Плечом к плечу. Автомобиль остановился на другой стороне улицы. Снова тишина. Том щелкнул предохранителем, жестом показал стрелять на счет «три». Антонио согласно кивнул. Сердце стучало как бешеное. Кровь прилила к лицу. Неужели это конкуренты, о которых говорил Фридман?!
Затем они одновременно, словно по команде высунулись по разные стороны щита и открыли огонь. Из авто палили двое. Пули с диким воем проносились где-то совсем рядом. Звук разбитых витрин резал слух. Сердце выпрыгивало из груди. Время будто остановилось. Его не существовало.
Поняв, что долго им не продержаться, Том скомандовал: «Бежим», — зачем-то схватил Антонио за руку, и они со всех ног бросились в сторону чернеющего переулка, больше похожего на широкую щель между домами. Бежать пришлось практически вслепую. Поворот. Еще поворот. Снова переулок. Антонио уже не понимал, где они находятся. Он лишь послушно следовал за Томом, бежал рядом, не отпуская руки. Спустя несколько минут они остановились, жадно хватая ртом воздух. Где-то вдалеке уже раздавался рев полицейской сирены. Кажется, им удалось уйти.
— Сюда, — Том указал на старые, потертые двери, что-то вроде подъезда или заброшенного входа на автомобильную парковку.
Антонио шумно вдыхал сырой воздух, всматриваясь в полумрак. Сердце бешено стучало в висках. По венам разливалась не кровь, а что-то тягучее и горячее. Оно выжигало изнутри, просило вырваться наружу. Он поймал на себе обезумевший от адреналина взгляд Тома. Между ними словно проскочил электрический импульс, разряд в двести двадцать вольт. Желудок скрутило.
— Ты в порядке? — голос Тома звучал как-то странно, резко и отрывисто.
— А ты? — все, что мог ответить Антонио.
В следующую секунду Том рывком прижал его к стене, больно впившись в рот поцелуем, потом так же стремительно переместился на шею, грубо засасывая кожу.
— Ааа! Черт, да! — Антонио запрокинул голову и жадно обнял его за плечи, все еще сжимая в руке пистолет.
Том схватил ворот его рубашки в кулаки и резко дернул в стороны. Звук рвущейся дорогой ткани заводил еще больше. Антонио прикрыл глаза, вдыхая до боли знакомый аромат одеколона и возбуждения. Неровная каменистая поверхность стены врезалась в спину. Губы ныли от нескончаемых грубых поцелуев, больше похожих на укусы. Боль смешалась с удовольствием. Сознание окончательно поплыло, когда Том просунул руку в брюки, грубо обхватил его пальцами.
— Ччерт, тише ты! — хрипло вырвалось у Антонио. Он словно падал куда-то с огромной высоты, или тонул в глубокой зыбучей бездне, теряясь в сильных ощущениях, которых так долго ждал и одновременно боялся.
— Как же я соскучился, — Том возбужденно выдохнул ему в шею, потом немного отстранился, ослабил хватку и посмотрел в глаза.
— Не останавливайся, я сейчас с ума сойду! — капризно протянул Антонио.
— Не парься, мы уже сошли, раз делаем это, — улыбнулся Том.
— Иди сюда.
Они снова целовались. Теперь чуть более сдержанно, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым стоном друг друга. Радость переполняла изнутри, доходила до самых краев и выливалась наружу, горячими струями счастья.
В кармане уже давно вибрировал телефон. Антонио только сейчас понял, что это, скорее всего, начальник охраны. Должно быть, они бьют тревогу, считая, что его похитили.
— Ответь, — прошептал Том, медленно разрывая поцелуй. — У нас вся ночь впереди.
Свежие утренние лучи солнца украдкой проникали сквозь плохо задернутые шторы спальни. Том открыл глаза первым и счастливо улыбнулся. Билл спал рядом, уткнувшись лицом в подушку и подложив под нее руки. В номере царил беспорядок: разбросанная повсюду одежда, сдвинутая с места мебель, вдребезги разбитая настольная лампа.
Том потянулся, снова расслабленно откинулся на постель и прикрыл глаза. Билл пошевелился, издав при этом какой-то странный звук, похожий на довольное мычание. Том наблюдал за ним. Он рассматривал загорелую спину, плечи, блестящие густые волосы, небрежно разметавшиеся по белоснежной наволочке. Он был почти таким же, как раньше, только чуть старше, мужественнее. И от этого еще притягательнее.
Да, они оба изменились. Изменились их тела, жизнь обошлась с ними грубо, местами жестоко. Но они все равно были прежними. Они идеально подходили друг другу. Особенно в постели. Том больше ни с кем и никогда не испытывал подобного. Ему хотелось бесконечно наслаждаться временами грубыми ласками Билла. И в то же время он был нежным, чутким любовником. Только он мог быть разным и при этом всегда безошибочно угадывать желания. Он всегда был таким. Его Билл. Ничего не изменилось.
Словно кожей ощущая на себе изучающий взгляд любовника, Билл распахнул глаза и лениво перевернулся на спину.
— Я не хотел тебя будить, — улыбнулся Том, подвигаясь ближе.
— Зря…
Билл плавно притянул его к себе, затем резко толкнул, заставляя лечь на спину. Тут же принялся покрывать маленькими поцелуями губы, подбородок, скулы. Затем ниже — шею, грудь, переходя на живот. Дойдя до шрамов, остановился. Аккуратно провел подушечками пальцев по чуть выпуклой, неровной коже рубцов, словно изучая, привыкая к тому, чего раньше не было, потом прикоснулся губами. Не разрывая зрительного контакта, убрал прикрывающую пах простынь и жадно приник ртом.