— Билл, ты… — только и смог выдавить из себя Том, запуская руки в запутанные пряди волос.
Несколько минут они лежали молча. Том курил, медленно поглаживая смуглое, чуть влажное плечо.
— Мне так хорошо… — мечтательно протянул Билл. — А тебе?
— Очень, — довольно отозвался Том.
— Знаешь, чего нам не хватает для полного счастья? — Билл лукаво прищурился, приподнявшись на локте.
— Чего же? — Том затушил сигарету в пепельнице и улыбнулся, приготовившись услышать очередную приятную глупость.
— Удачного завершения дела Фридмана.
Что? Он не ослышался?
— Подумай только, — воодушевленно продолжал Билл. — Нам больше никогда не придется думать о деньгах. Это будет самая красивая афера века. Вот увидишь!
Том резко отстранился и сел. Брови сурово сдвинулись, образуя глубокую складку на переносице, щеки впали, губы плотно сомкнуты.
— Не понял? — отчужденно переспросил он.
— Что тут непонятного, Том?! С твоей помощью нам гарантирован стопроцентный успех. Это фортуна, шанс! — Билл придвинулся к нему и аккуратно положил руку на плечо.
— Да как ты смеешь говорить мне это?! — он резко дернулся. Внутри все словно закипало. Осознание того, что все игра, безжалостный и расчетливый обман, начинало причинять почти физическую боль.
— А что такого? — Билл растерянно смотрел на него, часто моргая.
— Блядь, вот дурак! — Том приложил ладонь к виску. — Я должен был сразу догадаться, что именно тебе от меня надо!
— Нет, ты не понял… — затараторил Билл, пока Том в спешке натягивал на себя брюки и рубашку. Хотелось убраться отсюда подальше. И как можно скорее.
— Я все прекрасно понял! — вдруг заорал он. — Какая же ты циничная сволочь! Все ради денег. Ради этих гребаных бумажек! Когда же тебе будет достаточно?!
— Подожди! — Билл беспокойно заелозил на кровати, зачем-то прикрываясь простынею. — Но разве ты тоже этого не хочешь? Не будь глупцом!
— Ты прав, — Том уже был полностью одет, он подобрал валяющийся на полу пистолет, решительно вставил в кобуру и принялся надевать пиджак, пытаясь попасть в рукава. — Я глупец. Глупец! Потому что прошлой ночью мне показалось, что на самом деле тебе нужен я, а не твоя хренова сделка.
— Стой! Ты ничего не понял!
— Я все понял. Счастливо оставаться… — на секунду остановился, злобно поджал губы, словно подбирая слова, и презрительно выплюнул: — Синьор, Гарсиа!
— Ну и проваливай!!! — отчаянно выкрикнул тот ему в спину. — Убирайся, паршивый легавый! Чертов праведник!!! Чтоб ты провалился!!!
Как только Том захлопнул дверь, в нее тут же ударило что-то тяжелое, вероятно, пепельница. Он поморщился. Так мерзко он еще никогда себя не чувствовал. Его словно растоптали. Жестоко обманули, подарив ложную надежду на счастье, и тут же бесцеремонно отняли ее. Это нечестно. Несправедливо.
17
Антонио никак не мог понять, куда его ведут. Судя по звукам и запахам, они оказались в лесу. Воздух влажный и тяжелый. Он поморщился, пытаясь таким образом сбросить с глаз тугую повязку. Но ничего не вышло. Кто-то размеренно шагал рядом. Мужчина. По всей видимости, высокий, крепко сложенный. Он слышал его тяжелое дыхание за спиной. Практически ощущал его кожей. Похоже, это конец. Теперь не вырваться, не убежать, не скрыться. Идти становилось все сложнее, ноги словно вязли в чем-то мягком и сыром. Сердце бешено стучало в висках. Желудок свело.
Его грубо толкнули на траву, развернули на спину и одним рывком сдернули рубашку.
— Кто ты?! Что тебе надо?! — Запаниковал Антонио, пытаясь подняться, но туфли лишь скользили по поверхности.
Незнакомец склонился над ним — в нос ударил до боли знакомый запах. Поцелуй. Отрывистый, короткий. Еще один. И еще. Сильные ладони властно гуляют по телу, заставляя забыть обо всем, отбросить страх и сомнения. Наконец удается освободить руки — и они сразу ложатся на широкую спину. Вот уже прохладная трава щекочет живот, пока его проворный язык ласкает его там. Как же хорошо… Делай что хочешь, только не останавливайся сейчас… Вдруг просыпается неимоверная жажда жизни: хочется быть, дышать, кричать, отдаваться ему без остатка. Да, Том… Вот так… Пальцы судорожно хватают землю в предвкушении большего.
Что? Нет, погоди, стой! Не уходи! Куда ты?
Он срывает повязку и отчаянно кричит вслед удаляющемуся силуэту:
— Вернись, слышишь! Ты не можешь снова просто взять и оставить меня! Ты не можешь! Трус! Чертов трус и предатель!
Но он не откликается, не поворачивается, не слышит…
Антонио широко распахнул глаза и рывком сел на кровати, пытаясь отдышаться. Какое-то паршивое чувство не давало покоя. Как будто что-то должно произойти. Что-то неправильное, непоправимое… Все не клеилось. Все шло не так. Ну почему Том ведет себя как последний болван? К чему весь этот выпендреж и гонор? Можно подумать, никто не знает, каков он на самом деле?
С самого утра Антонио был не в духе. Аппетит отсутствовал напрочь, и даже любимый завтрак, приготовленный умелым поваром, сегодня казался пресным и безвкусным.
— Унесите, — недовольно отодвинул тарелку и поморщился, прожевывая небольшой кусок омлета.
Антонио обхватил голову руками и откинулся на спинку стула. С ним еще никто так не поступал. Не обходился так грубо и бесцеремонно. Что он о себе возомнил?
Антонио вздрогнул, когда раздался звонок. На дисплее высветилось короткое «Джон» — легок на помине.
— Слушаю.
— Здравствуйте, синьор Гарсиа, — дежурно поприветствовал голос.
— Доброе утро, — Антонио встал из-за стола и медленно отошел к окну.
— Я не знаю, как объяснить ваше внезапное исчезновение с ужина, — компаньон сразу перешел к делу. — Мне хотелось бы думать, что вам по-прежнему можно доверять.
— Простите, Джон, что не предупредил вас. Мне пришлось срочно отойти… Семейные проблемы. Вы же понимаете, нелегко поддерживать порядок, находясь по другую сторону океана. — Фальшиво улыбнулся Антонио, изучая свое бледное отражение.
— Что ж… — Сухо прокашлялся Фридман. — Хорошо. Я позвоню, как только будут новости от Маркоса.
— Д-да. Спасибо. — Антонио растерянно нажал на отбой, а потом распустил волосы, взъерошил их на макушке, продолжая вглядываться в размытые черты по ту сторону стекла.
18
Том хмуро посмотрел на небо. После утреннего ливня небо так и не очистилось. Серые клубы туч снова сгущались. Интересно, успеют ли закончить церемонию до того, как начнется дождь?
— Дружище, ты никогда не задумывался, почему на похоронах всегда хреновая погода? — вяло поинтересовался Крис, тоже задирая голову и изучая темно-серые облака.
— Какой день, такая и погода, — буркнул Том, чиркая зажигалкой, в которой, похоже, закончился газ. Прикурить никак не удавалось. — Вот черт! Спички есть?
— Ты же знаешь, я бросил, — как бы между прочим заметил Крис, печально глядя на то, как выносят отполированные до блеска гробы, покрытые национальным флагом. — Чего и тебе желаю.
— Да вот же…
Том огляделся и поправил фуражку. Сегодня все в форме — обязательное требование церемонии. Народ прибывал небольшими партиями. То и дело подъезжали автомобили с федеральными номерами. Полковники и генералы важно вышагивали вдоль многочисленных могил своих бывших соратников и подчиненных.
— Скоро уже начнут? — Том недовольно засунул так и не прикуренную сигарету обратно в пачку.
— Думаю, да. — Крис указал на выстроившихся в идеально ровную линию стрелков.
Во время похорон они молчали. Том рассматривал двух женщин и троих подростков — по всей видимости, жены и дети напарников Германа. Они тоскливо наблюдали за происходящим. Тому вспомнились похороны родителей. Он тогда был еще совсем мал, но, казалось, до сих пор чувствовал отчаяние и горечь потери. Безумно хотелось броситься к маме или отцу, закричать, заставить их очнуться и снова стать такими, как прежде. Но кто-то их родственников крепко держал его за плечи, лишь иногда утешительно поглаживая по голове.