— Поехали, — перебил его Антонио, помогая Мануэле залезть в машину. — А о том, как так вообще получилось, нам еще предстоит разговор.
Он бросил короткий, предупреждающий взгляд на телохранителя супруги, прежде чем скрыться вслед за ней на заднем сидении авто.
По возвращении домой Мануэла приняла успокоительное и оправилась к себе. Антонио тоже поднялся наверх, где его все еще ждал Габриель.
— Тебе что, жить надоело? Почему ты не дождался снайперов или хотя бы позволил охране вмешаться первыми? — едва завидев его в дверях, парень тут же подскочил с места и принялся возмущенно размахивать руками.
— Это было не сложно.
— Но зачем подвергать свою жизнь такому риску?! Это безумие! Я бы никогда так не поступил!
— Ты бы не поступил. Ты слишком крепко держишься за свою никчемную жизнь. — Антонио сел в кресло, устало провел ладонями по лицу, лбу, чуть растрепавшимся волосам. — Слишком высоко ценишь свою облезлую шкуру.
Казалось, у парня пропал дар речи. Он часто хлопал глазами и беззвучно шевелил ртом.
— Да-да, мой несравненный Габриель. — Антонио нехотя поднялся, подошел к нему и как-то по-дружески похлопал по плечу. — На самом деле, она гроша ломаного не стоит.
С этими словами мужчина вышел из комнаты, оставив любовника переваривать только что услышанное. Наверное, он почувствует себя сейчас оскорбленным и обиженным. Но это пройдет. Возможно, когда-нибудь и к нему придет понимание того, что лишь перед лицом смерти жизнь обретает свою истинную ценность, а удача благоволит тем, кто на нее никогда не рассчитывает.
4
Вечер выдался чудесный, на удивление тихий. Воздух заметно остыл и посвежел. Ночная прохлада наконец-то окутала окрестности дома, в саду зажглись огни, кристально — чистая вода бассейна окрасилась в медно — золотой. Супруги Гарсиа сидели в беседке и медленно потягивали из широких, усыпанных по краям солью бокалов «Маргариту». Мануэла, несмотря на то, что прошло уже несколько дней, никак не могла придти в себя после похищения. То, как Антонио повел себя, казалось ей верхом безумия.
— Никогда не перестану тебе удивляться. Разве ты совсем не боишься смерти?
Он с какой-то необъяснимой тоской посмотрел на гладкую поверхность воды.
— Умирать легко, если ты уже знаешь, как это происходит…
— Мне страшно, когда ты так говоришь, — она поежилась, словно от холодного ветра, и обхватила себя руками. — Кем были эти люди? Ты их знал?
— Обыкновенные уличные бандиты. Из тех, что грабят сельские таверны и поезда. — Антонио вальяжно откинулся на спинку. — Они никогда не представляли опасности. А теперь и подавно. — Зло улыбнулся он.
— Да уж! Не представляли! И поэтому я оказалась в той хибаре с двумя слюнявыми уродами! — Мгновенно вспыхнула она.
— Если бы ты соизволила взять с собой охрану, когда решила отправиться посреди ночи к своему любовнику, этого бы не произошло, — не теряя ледяного спокойствия, пояснил Антонио.
— Я… — она осеклась и потупила взгляд. — Прости, я была неправа.
— Забудем. — Антонио сделал властный жест рукой, словно отметая нежеланную в данный момент тему для разговора. — Больше так не делай.
— Да…
Казалось, она собиралась сказать что-то еще, но он неожиданно прервал ее:
— Что у вас с Гонсало?
— В смысле? — удивленно переспросила она. Подробности их отношений никогда особо не интересовали Антонио. К тому же, ее любовник уже бывал у них в доме не раз.
— Насколько серьезно?
— Знаешь… — Девушка замялась. — Он хочет, чтобы я переехала к нему, но я сказала, что пока это невозможно и… А почему ты спрашиваешь?
— Он мог бы погостить у нас. Мне придется уехать на некоторое время. — Как бы между делом сообщил Антонио.
— Как? Надолго? — Мануэла от удивления даже подскочила и снова присела на самый край кресла.
— Сложно сказать. Очередная гениальная идея Фридмана. — Антонио театрально всплеснул руками.
— И куда ты едешь? — настороженно поинтересовалась она.
— В Германию. Джон говорит, я должен быть там уже в пятницу. — Антонио покрутил в руке сигару, внимательно разглядывая ее со всех сторон. Затем прикурил.
— Послезавтра? Так скоро? И ты согласился? — Мануэла продолжала сыпать вопросами. Антонио, напротив, казался отстраненно — холодным.
— Конечно. Ты знаешь, я бы никогда не полетел туда без надобности, но в данном случае игра стоит свеч. Помнишь, я говорил тебе о…
Как только речь зашла о делах, Антонио заметно оживился. Глаза заблестели. В них читался азарт, волнение, предвкушение очередной победы.
— Простите, синьор, Вам звонят. — Дворецкий будто вырос откуда-то из-под земли. Он держал в руках телефон.
Не отвлекаясь от беседы, Антонио бросил через плечо:
— Я же попросил не беспокоить.
— Но… — Замялся слуга. — Это депутат Мендес. Говорит, дело очень срочное.
Антонио нахмурился и нехотя поднялся.
— А не послать ли нам этого депутата куда подальше? Ему что больше заняться нечем?! — выругался он, с несвойственным для себя раздражением.
— Добрый вечер, синьор Мендес! — Только трубка коснулась уха, он тут же расплылся в фальшивой улыбке. — Как я рад Вас слышать…
Последний день перед поездкой оказался просто сумасшедшим. Антонио разрывался между нескончаемым потоком посетителей, звонков от деловых партнеров и надоедливых расспросов заместителей, на которых была возложена ответственность вести дела в отсутствие хозяина. К вечеру, когда он уже чувствовал себя как выжатый лимон, появился Габриель, по всей видимости, рассчитывавший остаться на ночь. Но, получив вежливый отказ, жутко разобиделся. Пригрозил, что просто так этого не оставит и при первой же возможности навестит Антонио в Европе, чтобы выяснить отношения раз и навсегда.
Мануэла как всегда позаботилась о бытовых мелочах: раздала указания слугам, собрала чемоданы вещей, которые муж всегда брал с собой в дорогу. Поужинать удалось далеко за полночь, после чего, Антонио поспешил закрыться в спальне, предупредив обслугу, чтобы его не беспокоили.
Однако спал он плохо. Сказывалась непомерная жара, куча незаконченных дел, сделок, так и оставшихся в подвешенном состоянии — всего не успеешь. И неудивительно, что и без того проснувшись утром в дурном настроении, подойдя к зеркалу, обнаружил темные круги под глазами. Вдобавок, возникли кое-какие проблемы с охраной. Их необходимо было решить до отъезда. Поэтому, к тому времени, когда Антонио наконец-то покинул дом, он должен был уже быть в аэропорту. Не важно. Преимущество VIP — персон в том, что их ждут. Вылет задержат на столько, на сколько это будет необходимо.
Едва добравшись до своего места в салоне первого класса, Антонио снял шляпу и устало откинулся на широкую мягкую спинку эргономичного кресла. Спать в самолетах Антонио никогда не мог. Он отнюдь не боялся летать, но почему-то никогда не мог по-настоящему расслабиться. А перелет предстоял долгий. Мужчина с грустью посмотрел в окно иллюминатора. Взлетная полоса с каждой секундой все стремительнее проносилась мимо, гул мотора нарастал и, наконец, самолет оторвался от земли, резко взмывая ввысь. Уши заложило. Неприятное ощущение. Антонио поморщился и прикрыл глаза. Из динамиков раздавалось дежурное приветствие капитана корабля. Маршрут прямой. Мехико — Берлин.
Антонио еле заметно усмехнулся. Жизнь все-таки очень странная штука. Когда-то, восемь лет назад все было иначе. Направление было обратным, а он, совсем юный, наивный, полный пустых ожиданий, сидел в туго набитом людьми эконом-классе и с нескрываемой радостью рассматривал проплывающие мимо облака. Тогда ему казалось, они были настолько близко, что если протянуть руку, то можно потрогать их. Почему-то они представлялись клочками сладкой ваты. Вроде той, которую они ели с Томом на ярмарке…