Я судорожно сглотнула, и вжалась в стену посильнее, ощутив чёткие контуры фоторамок спиной. Саша повёл носом и поднял край моей кофты, оголив кусочек кожи. Я резко вдохнула воздух, ощущая настойчивый прилив адреналина. Кровь забежала по моим венам с бешеной скоростью, стук сердца эхом отдавался в висках, и я поняла, что, если он действительно не прикоснётся ко мне, я просто взорвусь.
Я положила руки ему на запястья, и водрузила его ладони себе на бёдра. Саша поднял голову и сверкнул довольной улыбкой. Он медленно провёл руками вверх, и поднял мою водолазку, посылая рой мурашек по моему телу своими холодными пальцами. Потом они переместились вниз и расстегнули пуговицу на моих джинсах. Следующим шагом он медленно опустил молнию и приспустил мне штаны.
– Чёрт, Алиса, – выдохнул он, прижимаясь лбом к моему животу, – Ты вся горишь.
Я закрыла глаза и задержала дыхание, ожидая дальнейших действий. Но их не последовало. Он просто поднялся на ноги, оставив меня с задранной кофтой и расстёгнутыми штанами. Я открыла глаза и воззрилась на него с удивлением. Тогда он снова меня поцеловал, сделав что–то неимоверно интимное и пошлое своим языком. Я даже не могу это описать человеческими словами. Это было как «Вау!» и «Ух ты!». Хотя даже такие эпитеты не сравнятся с моими ощущениями в этот момент. Как будто вместо крови у меня потекло расплавленное железо. Густая, раскалённая, красно–оранжевая масса сжигала меня изнутри, причиняя физическую боль. Такое дикое желание меня охватило.
Потом босс отстранился, и с довольной улыбкой произнёс:
– Я очень рад, что твоё тело так на меня реагирует, но я и пальцем к тебе не притронусь, пока ты не попросишь, – он жадно сверкнул глазами, оглядывая меня с ног до головы, и продолжил, – Кажется, так поступают друзья?
Я непонимающе на него уставилась, и постепенно туман в моих глазах начал рассеиваться. Говнюк надо мной издевался, причём бил точно в цель. Он знал, что я не могу отказать ему, поэтому пошёл другим путём, заставляя меня умолять о продолжении.
В голове закрутился вихрь нелитературного содержания. Одна половина моей души хотела, чтобы я упала на колени и начала просить ещё и ещё. Другая начала отчаянно сопротивляться. В моих мыслях опять началась беспорядочная драка, и я снова оказалась заложницей своего тела и проклятых гормонов. Решать нужно самой, хорошая и плохая девочки заняты разборками.
Я резко застегнула джинсы и поправила водолазку. Запахнув полы пальто, которое я, кстати, так и не сняла, я скрестила руки на груди и вымолвила:
– Не дождёшься.
Саша звонко расхохотался и привычным жестом поправил мою чёлку за уши. Потом он коротко поцеловал меня, разморозив застывший металл в моих венах, и отошёл к столу. Плюхнувшись на кресло, он положил ногу на ногу, скрывая, сами понимаете, что, и ухмыльнулся:
– Я готов подождать.
Мне вдруг стало любопытно: какую всё–таки игру он затеял? Действительно будет прикидываться другом? И сколько он готов терпеть, пока я сомневаюсь? Но, самый главный вопрос: сколько я буду сомневаться?
Похоже, сегодня придётся пустить в ход шаловливые пальчики.
ГЛАВА 51
«Доброе утро, босс! В 8 я отведу Тео в садик, и можем выдвигаться за твоим Кадиллаком»
Несмотря на время – пол седьмого утра, ответ пришёл мгновенно:
«Я зайду к тебе?»
Я напечатала:
«Я буду проходить мимо твоего дома. Спускайся в 8 10»
Разрази меня гром, но кнопочный телефон – это удобно. Особенно набирать эсэмэски. С айфоном я постоянно промазывала пальцами и писала с кучей опечаток. Может быть, не стоит поддаваться массовой пропаганде, и взять себе что–нибудь с клавиатурой?
Поднявшись с кровати, я поплелась на кухню и включила чайник. Пока он закипал, я подготовила френч–пресс, свежемолотый кофе, и вскипятила сливки, чтобы взбить их. У мамы нет кофемашины, как у нас в Хельсинки, так что пришлось осваивать волшебную пенку самостоятельно, приспособив для этих целей крошечный миксер, которым я готовила смесь для Тео, когда он был маленьким.
Сварив себе кофе, я залезла в планшет, чтобы прочитать новости дня и насладилась тридцатью минутами блаженной тишины. Ровно в семь в коридоре послышался топот маленьких ножек, а потом сын радостно заулыбался и попросился ко мне на колени. Я никогда ему не отказывала в таких моментах близости.
Вообще, Тео не был ручным мальчиком. Поначалу, когда он только родился, я не отпускала его от себя. До полугода, пока я кормила его грудью, ему это нравилось. Потом, особенно когда он пошёл, ему захотелось свободы, и так продолжалось до недавнего времени. В два он почему–то снова потребовал ласки. Если честно, мне это нравилось. Иногда, я засыпала с ним вместе в его комнате. Мне просто было привычно чувствовать, что он рядом.