Абсурдность идеи почти увлекала.
– Понимаю, ты растеряна, – сочувственно сказал Дамблдор. – Я навещал ваш клуб под чарами невидимости и с облегчением убедился в разумности мисс Грейнджер. Она очень хорошо справляется.
– Так что же получается, – откашлялась. – Он так и будет в ней существовать?
– Пока мы должны сосредоточиться на поиске оставшихся крестражей, – указал директор. – Могу с уверенностью утверждать, что…
…семь осколков души: дневник, медальон и перстень обезврежены, чаша Хаффлпафф, некие реликвии Равенкло и Гриффиндора вне досягаемости, плюс сам Волдеморт. Как же она ощутила боль Риддла на первом курсе и откуда знала парселтанг, если стала крестражем только после Тайной комнаты?
***
День Святого Валентина начался ворохом открыток. Гарри недоверчиво поглядела на гору сердечек, скинутых мстительной совой аккурат в тарелку с яичницей, и перевела беспомощный взгляд на Гермиону.
– Это что такое?
– Валентинки, очевидно, – невозмутимо сказала та, листая «Ежедневный Пророк». – От поклонников.
Гарри подавилась соком.
– Поклонников? – повторила хрипло. – Чьих?
Гермиона поверх газеты выразительно посмотрела на нее, изогнув бровь.
– Но откуда у меня поклонники? – снова попыталась Поттер и поискала Рона в надежде, что тот, будучи прямее и простодушнее Грейнджер, объяснит понятно. Но Рон, увы, был в плену удушающих объятий Браун и казался отчаянно несчастным. – Кстати об этом. Мы не должны что-то предпринять?
На сей раз сканирующий взгляд Гермионы задержался на парочке поодаль. Затем она пожала плечами и вернулась к новостям.
– Пока не попросит, не думаю, что наше вмешательство уместно.
Хотя Рона было жаль, с подругой Гарриет согласилась. В конце концов, ее представление о благе Рона могло не совпадать с его. И хотя внутренний голос настойчиво рекомендовал исходить из собственного видения ситуации, в вопросе свободы воли и выбора Поттер старательно поступала от противного.
Утренними посланиями (отличились парни всех факультетов, даже Слизерина! Гермиона сказала, после ее дефиле с Малфоем под ручку те воспряли духом) дело не ограничилось. Самые смелые презентовали цветы и конфеты прямо в руки, часть неожиданных подарков ей передали через знакомых, после обеда последовали еще посылки от незнакомых сов. Всё это страшно нервировало.
– Чему ты удивляешься? – закатила глаза Гермиона. – Тебе шестнадцать, Гарриет, самое время задуматься о планах на будущее. Ты полукровка, род твоего отца довольно известен, твой крестный – Блэк, и ты героиня войны, победительница Того-кого-нельзя-называть. Иными словами, отличная партия.
– Он воскрес, – напомнила неубежденная Гарри. – И собирается меня убить. Все эти люди, – потрясла рукой с зажатыми письмами, – понимают, что я потенциальный труп?
– Ну, думаю, они рассчитывают на повторение чуда, – пожала подруга плечами.
– А слизеринцы? Эти-то с какой радости?
– Подарят тебя Темному лорду под красной ленточкой, – зловеще предрекла Грейнджер.
В итоге от даров Гарри избавилась (фантазия-воспоминание подсказало, чем можно начинить те же конфеты и какие чары легко навести на серьги или подвеску), любовные послания с особым удовольствием скормила факультетскому камину, а от улыбающихся ей парней еще какое-то время шарахалась. И Рона все-таки приперла к стенке с вопросом о происходящем.
– Слушай, мне, по-хорошему, нельзя тебе говорить, – замялся он, – типа мужская солидарность. Но ты мой друг, так что… Короче, парни делают ставки. Ну, на тебя, – неловко пояснил, старательно отводя глаза. – На твоего будущего парня. С Джорджем вы вроде как разошлись, ну и вот… Типа вакантное место.
– Делают ставки? – медленно повторила Гарриет.
Какие только глупости ни занимали сверстников, подумать только.
***
– Давай еще раз: что мы ищем?
– Нечто, принадлежащее Годрику Гриффиндору и Ровене Равенкло или исторически связанное с их именами, – скучающе отозвалась Гарри, листая «Из жизни Великих». – Предмет достаточно ценный, чтобы стать крестражем.
– Как меч Гриффиндора, – азартно предположил Рон, ускользнувший от Лаванды сразу после завтрака под предлогом помощи подругам и оттого чрезмерно радостный. Пылкая, если не душащая «любовь» сокурсницы за прошедшие месяцы ему приелась.
– Как меч Гриффиндора, – согласилась она. – Дамблдору эта идея отчего-то не нравится, хотя, как по мне, не стоит сбрасывать ее со счетов.