– Я должна поговорить со Снейпом.
После недолгой тишины и обмена взглядами Рон осторожно сказал:
– Это очень опасно.
– Он ведь пожиратель, Гарриет, – прямолинейнее выразилась Гермиона. – Я знаю, ты веришь, что он на нашей стороне, но давай смотреть фактам в лицо: он передал Ридллу пророчество, и твои родители погибли, он смог убедить Его в своей верности, и я думаю, доказательства были весомые, он привел тебя в министерство, и ты чудом выжила, он убил Дамблдора!..
Она поперхнулась негодованием, и Гарри ее понимала: на сражение Дамблдора с Волдемортом рассчитывали многие.
– И мы понятия не имеем, как его найти, – поспешно добавил Рон, заполняя неудобную паузу.
Гарри медленно выдохнула, привычно уже пережидая вспышку злости от того, что кто-то посмел противоречить ей.
– О его участии в смерти Дамблдора известно только с моих слов, – сказала мягко. – Напомню, он мне ни в чем не признавался. Это лишь догадки, а я ведь могу ошибаться. Что до службы Тому после его воскрешения, – продолжила, игнорируя скепсис на лице Грейнджер, – то она была инициирована Дамблдором и проходила под его же контролем. Полагаю, мы все считаем, что директор был не глупее Темного лорда?
– Но доверчивее! – выпалила подруга и тут же прикусила язык.
– Значит, мы должны действовать не как он, а как Риддл? – протянула Гарри.
– Ты подменяешь понятия!..
Рон обезоруживающе поднял руки.
– Девчонки, бросьте. Давайте сосредоточимся на цели, а о методах поговорим позже. Против чаши мы бессильны?
Гермиона подышала по одной ей известной методике, прежде чем ответить почти ровно, но без особой надежды:
– Ну, можно попробовать физическое воздействие. В кислоте его утопить.
– Мы же не допускаем мысль, что выросший среди магглов Риддл не обезопасил часть своей души от немагических способов? – уточнила Гарри.
Гермиона выразительно поморщилась. Все они понимали, что хватаются за соломинку. Но в отсутствие других вариантов и компромисса…
– Ладно, – кивнула без энтузиазма. – Подумаем о кислоте завтра.
***
– Ты должен поговорить с ней!
Гарри почти не удивилась: с тех пор, как она взяла за привычку шастать повсюду в мантии-невидимке, неоднократно становилась свидетелем не предназначающихся для ее ушей разговоров. Вот и сейчас, крадясь мимо комнаты Тонкс и Джинни, пока Рон и Гермиона в целях конспирации пробирались другими путями, услышала голоса. И притормозила.
– Ты единственный, кого она послушает! Она выгорает, Сириус, понимаешь? Выгорает! Нельзя допустить, чтобы она применяла методы пожирателей!
– Ты преувеличиваешь, – попытался успокоить ее Ремус.
– Нет! Нет, вы не понимаете. – Судя по звуку, она расхаживала по кругу. – Гарриет – наша единственная надежда. Всей Британии! Люди слышат ее имя, девочки-которая-выжила, девочки-из-пророчества, и сохраняют веру в победу. Находят силы продолжать борьбу. Если она выберет не ту дорогу, мы обречены. Все мы! Я знаю, Дамблдор верил в нее, и я верю, и вы оба – именно поэтому надо вмешаться сейчас! Сириус, ты же понимаешь, как неправильно то, что она сделала?
Гарри стиснула пальцы. В такт колотящемуся сердцу в голове звучали болезненным эхом слова другого разговора – от которого ее потряхивало до самого Рождества. В тот вечер она рано возвращалась с отработки, продемонстрировав Флитвику заклинание, которое не удалось раньше из-за отсутствия магии. На полпути к гостиной Гриффиндора она заметила ярусом ниже Гермиону и Рона и решила дождаться их, позабыв про свою невидимость. А после так и застыла с приклеившейся к губам улыбкой.
– Ты же слышала ее, Гермиона! – в голос говорил Рон. – «Бросить друга не стыдно»! Она ведь действительно так считает!
– Потише, Рон, – одернула та.
– А что, если она и про нас так думает? – горячим, хорошо различимым полушепотом продолжил он. – Она даже нас способна бросить?
– Слова и поступки Гарриет нередко расходятся, – рационально произнесла Гермиона, поравнявшись с ней: Гарри не шевелилась и едва дышала. – Хотя я бы не удивилась, если бы именно так она и поступила.