– Но это ужасно, Гермиона! – почти с отчаянием воскликнул Рон, перегородив той дорогу. – Как мы можем доверять ей, полагаться на нее, если знаем почти наверняка, что наша дружба ничего для нее не значит?
– Ты смешиваешь разные понятия, Рональд, – строго сказала Гермиона. – Несомненно, наша дружба имеет для нее значение. И так же очевидно, что наши жизни она не поставит выше своей. Прими это и двигайся дальше.
– Как же так?.. – с искренней растерянностью спросил он, отступая. Понурая долговязая фигура выражала грусть.
Гермиона со вздохом остановилась и снова повернулась к нему.
– Все люди разные, – наставительно проговорила она. – Нужно принимать их недостатки. Если, конечно, ты ценишь человека за другие качества. И, в конце концов, – взмахнула она рукой, – что ты можешь сделать? Сказать Дамблдору, что не хочешь продолжать общение из-за ее сомнительных моральных ценностей? Сейчас, после просьбы приглядывать за ней и быть рядом, чтобы поддержать и направить в нужный момент?..
Гарри тогда расстроилась. И разозлилась. На всех сразу. Гнев сперва одержал верх, но после, привычно проанализировав свои эмоции, она ощутила скорее обиду. Гарри действительно дорожила друзьями. И доверяла им. Не была уверена, что ввязалась бы ради них в заведомо проигрышную битву, но точно сделала бы всё, что в ее силах, чтобы уберечь или вытащить. И она рассчитывала на взаимность.
Теперь ее поведение не устроило Тонкс, и испытанию подверглась верность Сириуса. На миг Гарри трусливо захотела сбежать, чтобы сохранить иллюзии, но вынудила себя остаться. В этой войне ее жизнь и без того висела на волоске, чтобы позволять себе опасные заблуждения.
– Я не вправе учить Гарри жизни, – наконец хрипло сказал Сириус.
– Конечно, вправе!.. – запротестовала было Тонкс, но ее перебил проницательный Ремус:
– О чем ты говоришь? – И, не получив ответа, с нажимом повторил: – Что ты сделал, Сириус? Что?
– Выследил его! – рыкнул Блэк. Заговорил с надрывной бравадой: – Не смотри так, Ремус. Да, я сделал это. Нашел Петтигрю. И я убил его! За Джеймса и Лили! За Гарри! И я не жалею, слышишь?!
За дверью воцарилось молчание. Поттер медленно отступила, следя, чтобы доски не скрипели под ногами. Она не была шокирована. И не осуждала. Скорее напротив.
Она испытала удовлетворение.
***
– Чем вы там занимались?
Гарри застыла на пороге отведенной ей и Гермионе комнаты. Медленно повернулась.
– Я видела вас, – сказала Джинни, скрестив руки на груди. – Мама запретила выходить из дома. Так что вы делали?
– Тренировались, – с нарочитым спокойствием. – Ты подглядывала за нами?
– Ты что-то замышляешь, я знаю, – словно не слыша, продолжила Джинни. – Я собираюсь рассказать об этом за ужином. – И, набычившись, почти прошипела: – Я не дам тебе втянуть моего брата в неприятности!
Гарри быстро просчитала варианты. Внимание членов Ордена к их делам было крайне нежелательно. Если они поверят в историю о тренировке, можно отделаться малой кровью, но в условиях, когда Тонкс заронила семена сомнения, Ремус и Сириус могут с излишней въедливостью отнестись к рассказу младшей Уизли.
– Я не понимаю, о чем ты, Джинни, – улыбнулась с оттенком снисходительности. – Мы отрабатывали атакующие чары. Так же, как делали это в школе. Сейчас опасные времена, нужно постоянно совершенствовать навыки.
– Думаешь, я поверю в твою ложь? – презрительно отозвалась та и жестом фокусника извлекла из глубокого кармана домашнего платья медальон Риддла. – Откуда в комнате Рона эта вещь?
Гарри застыла, зачарованно глядя на бывший крестраж. Затем нутро обожгла ярость. Перетерпев порыв продемонстрировать, какие именно заклинания они применяли во дворе, вкрадчиво уточнила:
– Ты рылась в вещах брата?
Сами виноваты: бросили остатки крестражей там же, под кроватью, не позаботившись припрятать понадёжнее. Мантию Гарри рефлекторно взяла с собой, хотя, пожалуй, это к лучшему: попадись та мелкой Уизли и попробуй она прибрать ее к рукам, Гарри бы взбеленилась.
– Не тебе меня судить, – огрызнулась Джинни. – Я знаю, какая ты на самом деле. Не избранная, не всенародная героиня, – передразнила зло. – Люди ошибаются, когда думают, что ты спасешь их от Того-кого-нельзя-называть. Ты не станешь! Тебя заботит только твоя жизнь! Ты безжалостно подставила Фреда и Джорджа, а потом расхаживала по школе с видом, будто ничего не произошло! Моих братьев отчислили из-за тебя!
Упрек в адрес ситуации с близнецами невольно кольнул: она до сих пор подспудно чувствовала вину. Не столько за содеянное, сколько за отсутствие колебаний и угрызений совести.