- Разумеется, - легко ответил я, - я же маленький, не могу без хозяина. Хотя я выкупился, буду просить его оставить у себя. Куда я пойду? – взглянул я на деда.
- Ты же учишься где-то? – удивился он.
- Учусь, конечно, - отвёл я взгляд, прикидывая, оставят ли в колледже десятилетнего ученика. Попробую убедить директора, доказать, что я не простой котёнок.
- Учусь, конечно, - повторил я, - только я не один… - я густо покраснел, вспомнив о Маули. Защемило сердце, не от горя, от сладости предстоящей встречи. Представил, как она стоит передо мной, сложив руки на груди и хмыкает, отвернувшись и вздёрнув носик, улыбнулся.
- Никак, девочка есть? – догадался дед, улыбнувшись. Я кивнул, ещё более смущаясь.
- А где вы живёте? – спросил дед.
- В усадьбе хозяина, - ответил я, - помогаем хозяину, у него есть лавка магических вещей, я помогаю их находить, ну, и всякое там… - я замолчал, не зная, что можно говорить деду, что нет. В конце концов, что ему за дела до друга его внучки?
- А город как называется?
- Россошь. Он стоит на слиянии трёх торговых путей, богатый и красивый город, люди там хорошо живут.
Я не стал уточнять, что некоторые расы в этом богатом городе живут на правах рабов, если не приехали в качестве хозяев караванов. И то, напившись в кабаке, запросто можешь проснуться в рабском ошейнике. А магическая привязка заставит полюбить хозяина, и делать всё, что он повелит и захочет.
Но такую привязку мало кто ставит, почти все любят, когда раб страдает, ломают его волю, а если сбегает, ошейник начинает его медленно душить.
- О чём задумался, Вася? – заметил дед.
- Да так, - я вздохнул, - я же маленький, многое не понимаю ещё.
- Тебе там не нравится? – я удивлённо взглянул на деда:
- Нет. Очень нравится!
- А что тогда? Соскучился? – я кивнул. Конечно, соскучился! Тогда дед надавил на самое моё больное место:
- А где твои родители? – я запнулся, сначала хотел что-то соврать, потом прикусил язык. Хорошо, коты не умеют плакать. Я сейчас сижу у себя дома, с любимым дедом, и не могу об этом сказать. Вчера папа спросил деда, почему он не выгнал меня на мороз, ни разу не задумавшись, что его ребёнок мог замёрзнуть насмерть. Если знаете, где мальчик может переждать день до вечера, не попав в неприятности, назовите это тёплое место.
Сегодня я должен покинуть родной дом навсегда. Ну, может быть, смогу приходить в гости к деду, даже расскажу сказку, что я его внук. Ага, хвостатый. Я побил по ногам хвостом.
- Я не хочу об этом говорить, - сглотнул я поднявшийся к горлу ком.
- Извини, - неловко сказал дед, встал и начал собирать посуду.
- Деда, оставь, я помою! – остановил я его. Дед удивлённо посмотрел на меня. Обычно я всегда так говорил раньше.
- Ты же болеешь ещё!
- Нет, я уже здоров! – я отодрал краешек пластыря, показывая розовую полоску на руке, вместо вчерашней раны. – На мне всё заживает, как на кошке! – дед улыбнулся и решился погладить меня по голове, помять легонько уши. Я ткнулся башкой ему в живот, муркнул.
- Деда, мне деньги нужны, - невнятно пробормотал я, сквозь мурчание.
- Понятно, нужны, - вздохнул дед, отодвигаясь.
- Ты не понял! – возмутился я, - У меня есть деньги! – я суетливо достал из ремня золотую монету:
- Вот! Это золото! Если ты продашь монету знатоку, коллекционеру, выручишь много! Таких монет в этом мире нет! В Междуреченске, конечно, ходят разные деньги, но таких не видел. Вдруг, не примут? – шепелявил я, проклиная свой неуклюжий язык.
Дед с удивлением рассматривал сверкающую монету.
- Пожалуй, оставлю себе, на память, - сказал он.
- Тогда возьми серебряную, - положил я на стол серебряный пятак.
- Богатенький Буратино, - проворчал дед. Я снова покраснел.
- У меня есть деньги, - промямлил я, - магические вещи немало стоят.
- Наверное, здорово рискуешь, добывая их? – спросил дед.
- Бывает, - кивнул я, закусив губу. Ещё бы! Миа-тян поплатилась за нашу свободу жизнью! Мысленно попросил её подождать в комнате, а то приползла бы ко мне, утешать. Я слез с табуретки, собрал посуду и стал её мыть. Хорошо дома! Открыл кран, горячая вода, есть жидкое мыло, потом холодная вода.
В усадьбе всё приходилось греть самому, на магической плите.
Помыв посуду, пошёл к себе, собираться в дорогу. В шкафу нашёл одежду, из которой Майка выросла, джинсы, свитер, шорты и майки. Для взрослой девочки тоже кое-что нашёл, чтобы не выглядело подозрительно, что собираю вещи только для себя. Примерил джинсы. Нормально, если подпоясаться ремнём, даже не очень видны складки.
Вошёл, постучавшись, дед, посмотрел на кучу одежды, вываленной на кровать, положил на стол деньги.
- Уже собираешься? – спросил он.
- Сегодня вечером уйду в Междуреченск, - ответил я, аккуратно складывая одежду в Майкин рюкзачок, найденный в шкафу.
- Дождёшься родителей? – спросил он вдруг. Я недоумённо взглянул на него:
- Мне к восьми вечера надо. Успею, наверное, попрощаться.
- Не обижайся на них. Ты вчера был так болен, да и шокированы они твоим видом, не могли ничего расспросить. Уверен, постараются сегодня пораньше прийти, узнать о вашей жизни студенческой!
Я уже думал, он догадался обо мне! Если даже и догадался, не поверил сам себе, потому что так не бывает. Останься я в этом теле девочкой, были бы сомнения, что я мутировал, из-за перемещений по пространствам, а так было слишком даже для него.
Но раньше прихода родителей неизвестные люди позвонили деду, и спросили о моём здоровье. Дед сказал, что мне уже лучше. Взглянув на кулон, я увидел, что он стал красным.
- Кто звонил? – поинтересовался я, хотя примерно представлял, кто это мог быть.
- Предлагали поместить тебя в частную клинику, на обследование, - сказал задумчиво дед. - Я ответил, что только с твоего согласия. Тогда сказали, что приедут сюда, проверить твоё самочувствие.
Я проклял выдавшую меня болезнь, пошёл паковать оставшиеся вещи.
- Думаешь, заберут? – спросил дед, входя.
- Думаю. А ты? – пошевелил я ушами. Посмотрел в зеркало шкафа. Было светло, но от волнения зрачки сильно расширились, хоть на кошачьи, с вертикальным зрачком, не очень похожи.
С грустью подумал, что придётся бежать из собственного дома, от самых дорогих людей. Разве что только дед был на моей стороне. В это время открылась входная дверь, и вошёл отец. Один.
Я не долго думал, кинулся к нему, умоляюще заглядывая в глаза, попросил:
- Папа, отвези меня куда-нибудь?!
Папа колебался недолго. Перебросился несколькими фразами с дедом, пока я собирался, и мы быстро добежали до машины. Возле машины я обнялся, напоследок, с дедом, и забрался в тёплый ещё салон.
Папа завёл двигатель, и выехал, за минуту до того, как с другой стороны двора к подъезду подъехала машина «скорой помощи».
Папа спросил, куда ехать, я назвал адрес. Ехали недолго. Остановившись, папа повернулся ко мне.
- Ну что, «сынок»? Рассказывай.
Я молчал, не зная, что сказать.
- Что молчишь?
- Извини, пап, не знаю, что сказать.
- Скажи, кто ты.
- Я? Вася…
- Это я уже слышал. Что с Майкой?
- Не знаю, - признался я, - я давно её не видел.
- Ты всё нам врал? – сердито спросил папа.
- Когда? – удивился я. Папа тоже задумался. В самом деле, я лежал в горячке, ничего им не рассказывал.
- Дед сказал, что ты от Майки, что она прислала тебя за вещами.
- Не совсем так, пап, просто я оказался здесь случайно, и мне некуда было больше пойти. Я оплачу вещи, вот, возьми! – я протянул папе золотую монету. – Это настоящее золото!
Папа посмотрел на монету, отвернулся.
- Убери!
- Мне для вас ничего не жалко! – настаивал я.
- А мне ничего не жалко для друга моей дочери! – отрезал папа. И я замолчал. А что я скажу? Что я его сын? Или дочь?
- А где мама? – спросил я, чтобы что-то спросить.
- На работе, наверное, - слегка пожал плечами папа. – Сейчас, позвоню. – Папа набрал мамин номер, спросил, где она.
- Дома, - мрачно сказал папа, убирая телефон, - там какие-то люди спрашивают о тебе.