- Кое-что расскажу! – пообещал я. Рассказал, конечно, о самых интересных и захватывающих приключениях, произошедших со мной. Пока у всех не стали слипаться глаза, а у меня речь стала совсем нечленораздельной.
Тогда я отправился наверх, устраиваться на ночь, а ребята остались в диспетчерской, им предстояло до утра дремать в креслах, настроив сигналку на появление гостей.
Эта комната на втором этаже для меня уже стала родной. Подумав, не посетить ли душ, разделся и юркнул под любимую шкуру. Свернувшись клубочком, почти сразу заснул, убаюканный ласковым мурчанием.
Утром меня никто не будил. Каждый решает сам, когда ему вставать, сколько вылёживаться в кровати, если заранее не предупредил, конечно, что ты куда-то спешишь.
Вообще-то здесь такое место, что спешить уже некуда, не успел сегодня, успеешь завтра.
Дежурным на пересадочной станции всегда столько лет, сколько они сами захотят. Мы с Гришкой, например, попали сюда впервые, когда нам было по десять лет, и потом росли, а возвращались постоянно в десятилетнем возрасте. Потом решили стать двенадцатилетними, затем решили не взрослеть, потому что гормоны начали разрушать наш разум, мы сделались раздражительными, нетерпеливыми и грубыми.
И вот я опять десятилетний ребёнок, просыпаюсь по утрам с радостью на душе, предвкушаю новые события, интересные приключения, и с чувством, что впереди меня ожидает только хорошее.
А то, что я теперь котомальчик, добавляет пикантности. Конечно, неприятно сталкиваться с откровенным расизмом, но в основном ко мне люди относились хорошо. То, что не признали папа с мамой, просто недоразумение, я же не приводил доказательств. Понадобится, во всём признаюсь, а пока буду делать вид, что ничего не произошло, их дочка и внучка по-прежнему учится в колледже, домой не торопится, потому что хочет доказать, что стала самостоятельной.
Так я лежал, закинув руки за голову и глядя в окно, за которым становилось всё светлее. За окном росли зелёные деревья, чирикали птички, дарили ощущение беззаботного детства, будто ты проснулся дома, летом, а впереди бесконечные каникулы.
Шкура сползла с меня, давая понять, что пора вставать. Да и ладно, всё равно я был в комнате один. Мальчик так и не прибыл ночью. Или я его заменил. Зевнув, слез с кровати и потопал в санузел.
На завтрак спустился в лёгкой одежонке. Ребята встретили меня бодрые, они уже сделали утреннюю зарядку, искупались, теперь готовили завтрак. Себе яичницу, мне овсянку и сырую рыбу. На мой немой вопрос Поля рассмеялась:
- Я забыла, что ты кушаешь на завтрак! Гоша предложил кашу, а я решила угостить тебя рыбкой!
- Я хотел спросить, где ты её взяла, - смутился я. Рыбы мне очень хотелось.
- А мы к ребятам утром сбегали, пока ты спал! – посмеялся Гоша, накрывая на стол. Мне стало стыдно. Мог бы тоже навестить старых знакомых, искупаться в море, рассказать несколько свежих историй, отобедать в их замечательной столовой.
- Если хочешь, сбегай к ребятам, - понял меня Гоша, - завтра в Междуреченск поедешь.
- Нет, - покачал я ушастой головой, - привяжутся малые, захотят поиграть с котёнком… - Ребята расхохотались.
- Это правда! – сказала Поля, - Даже я с трудом от них отделываюсь, что уже о тебе говорить! Садись. Руки вымыл? – убедившись, что я на самом деле мыл руки, а не как все мальчишки, вытер о майку, разрешила приступить к завтраку.
Конечно, я сначала сожрал рыбу, вместе с костями. Если бы она не была выпотрошена, то и внутренности мне бы не помешали. Рыба оказалась морской, вкусной и жирной. На ребят я не смотрел, на всякий случай. Потом цивилизованно взял ложку, и заел рыбу кашей. Поля незаметно подсунула мне блинные рулетики с слегка подсоленным сырым мясом внутри, политые сметаной. Ушли за милую душу.
- А ты говорил, что продукты перевожу! – упрекнула она Гошу, глядевшего на меня глазами, по круглости не уступавшими моим, кошачьим. Запив всё морсом, поблагодарил гостеприимных хозяев и пошёл к себе, переодеться. Решил одеться человеком, надел джинсы, свитер и спортивную шапочку на голову. Шапочка была девчоночья, с кошачьими ушками. Шкуру убрал в рюкзак, оставив снаружи только капюшон с ушами. Накинул курточку.
Скоро прибудет трамвай из города. Не то, чтобы он специально приходил на станцию, просто угол остановки иногда выходил в это пространство, и можно было, в этот час, попасть в Междуреченский городской округ. Тут и трамвай подходил.
- Как там, в городе? Какая погода? – Спросил я ребят. Поля сверилась с компьютером.
- Не жаркая. Плюс пять по Цельсию, так что, правильно оделся, не замёрзнешь.
Попрощавшись с ребятами, отправился по тропинке на остановку трамвая. Проходя по зелёной аллее и слушая пение птиц, не верилось, что сейчас зайду за угол, и окажусь в поздней осени.
Угол остановки увидел минут через десять. Знакомым путём обогнул павильон и вышел к нескольким пассажирам, ожидающим утренний трамвай. Здесь уже начинался пригород Междуреченска, сюда ходил трамвай и автобус. Но автобус шёл прямо в центр, а трамвай заворачивал в предместье, где летом Майка снимала комнату у тёти Наташи. Надеюсь, здесь не произошло хроносмещение, и всё осталось по-старому.
Зазвенев, подошёл синий трамвай, и я вместе с пассажирами вошёл в салон. Дождавшись очереди, бросил медный пятак в кассу, оторвал билет.
Трамвай шёл полупустой, и я уселся на свободное место у большого, чисто вымытого окна. За окном проплывали знакомые виды улиц, только сейчас листья с деревьев облетели, стало неуютно, пусто и скучно.
Вот и подошёл трамвай к моей остановке. Я вышел, с бьющимся сердцем прошёл до знакомой улицы, нашёл нужный дом и нажал на кнопку электрического звонка.
На моё счастье тётя Наташа оказалась дома.
- Тётя Наташа! – позвал я, - У вас студенты комнаты снимают?
- Снимают, - подошла она к калитке, с недоумением осматривая десятилетнего мальчишку. - Две девочки и мальчик.
- Это мои друзья, - заявил я, - можно, я оставлю вещи и пойду, найду их?
- Оставляй, - согласилась добрая женщина, и я, в её сопровождении, зашёл в комнату.
Здесь так всё и осталось, широкая кровать за занавеской, на которой летом спала Майка, и диван недалеко от входа. А также ученический стол и книжная полка над ним.
Я сунул рюкзаки за диван, подумав, решил так и пойти в колледж, в свитере, джинсах и шапочке. Джинсы подпоясаны артефактным ремнём, с кармашками, где были спрятаны деньги, амулеты висели на шее, под свитером. Ошейник был наполовину скрыт воротником свитера. Единственно, что меня выдавало, так это малый рост и детское телосложение. Никак не выдать себя за пятнадцатилетнего подростка. Вот если бы я был девочкой!
Забыл совсем, что на мне надеты Майкины вещи, а покупали ей девчачьи вещи всё-таки, хоть джинсы были синими, а свитер с оленями. Ещё и шапочка с ушками! Подумав, накинул лёгкую курточку на плечи, найдя её в рюкзачке Майки. Опять посмотрел в зеркало. Всё равно девочка.
«Да кому какое дело!» – рассердился я и уверенно пошёл на выход, накинув на плечи полупустой рюкзачок, чтобы не выделяться среди сверстников. Буду выглядеть школьником. Что в рюкзачке? Кусок вяленого мяса и тетрадку с ручкой положил, на удачу.
- Может, покушаешь? – спросила меня хозяйка, когда собрался обуться.
- Спасибо, я с утра хорошо поел! – облизнулся я не хуже кота, хотя мог съесть ещё один завтрак.
- Заходи с ребятами, сготовлю обед, - предложила добрая женщина. Тогда я понял намёк и достал деньги.
Дед отдал мне всю наличность, какая у него была, десять тысяч, пообещав доплатить за монету, когда вернусь.
Думаю, на несколько дней этих денег мне вполне хватит, потом узнаю, может, и мои деньги в этом городе имеют хождение, по крайней мере, обменяю у ребят из соседних миров, в ломбарде потребуют паспорт, а у меня даже ученического билета нет.
Отдав тысячу, на обед для всех, я отправился в обратный путь, на остановку трамвая. Дождался следующего, и поехал в колледж. Трамвай был уже довольно плотно наполнен людьми, спешащими на работу и учёбу, и на меня никто не обратил внимания.