— Куда теперь? — Вслух призадумался я, перебирая в уме известные мне более-менее укромные места в городском сквере и на берегу речки Подгоренки. И очень сильно удивился, когда Маринка вдруг предложила:
— А пошли ко мне. У меня сейчас из родных дома точно никого нет, так что никто донимать тебя подозрительными взглядами и расспросами точно не будет. Отец по торговым делам до выходных уехал, а женская часть нашего семейства по-прежнему все дни и вечера напролет проводят в нашей семейной лекарской обители. Заказ от военного ведомства сам себя не сделает.
Вот очень сильно хотелось спросить у этого непоследовательного создания, какая вообще разница с точки зрения возможных наблюдательных сплетников, заходит ли она сама к парню в дом или, наоборот, зовет его к себе? Разумеется, не спросил. Прикусил язычок.
И слава богу, что не спросил, очень неловко бы после такого вопроса выглядел. Снова, в очередной раз, меня подвело устоявшееся мировосприятие из моей прошлой жизни. Ну, никак не вяжется у меня слово «медики», с которым я ассоциировал ее семью, со словом «обеспеченные». Труд, за который не платят, вообще богатства для выполняющих его работников не предполагает, в принципе. Да еще поведение самой Маринки немало этому моему заблуждению способствовало. Она же по собственному почину за чисто символические, в общем-то, деньги ходила с исцелениями по домам бедняков! Да и накопитель для маны жизни у нее тоже, вроде как, был один единственный.
М-да, что называется, разрыв шаблона. Жилище у Маринкиного семейства оказалось даже заметно богаче нашего собственного. И слуг в этом уже практически дворце оказалось, соответственно, заметно больше, чем у нас. Понятно теперь, чего она, приводя меня в свой дом, кривотолков то не боится. Они же реально снуют повсюду. Захоти мы тут реально наедине остаться, подозреваю, пришлось бы очень сильно для этого постараться.
— Ты как, Ваня, сильно уже проголодался? У нас с утра Марфа такие шанежки вкусные испекла, — вспомнила вдруг Маринка про свои обязанности хозяйки.
Представил себе эти самые шанежки, да со сливочным маслом и холодным молоком, рот заполнился слюной. Но я мужественно помотал головой:
— Давай лучше займемся преобразованием наших накопителей. А шанежки потом, если у нас еще останется на них время.
— Ну, тогда, нам в малую артефактную мастерскую, — непонятно чему заулыбалась моя одноклассница.
М-да, если это малая мастерская, то как же тогда может быть оборудована большая? При взгляде на все это великолепие я вдруг понял, что до этого все свои поделки буквально на коленке ваял.
А еще тут, в лаборатории, оказались в наличии уже заполненные маной накопители, кажется, на все случаи жизни. Очень они мне, с моим нынешним Классом, не очень подходящим для оперирования магией камня, помогли. Тут же случай проходит в точности по мудрости про взаимоисключающие элементы триады: быстро, дешево и качественно. Имея избыток маны, я просто смог преодолеть все попутно всплывающие по этому поводу негативные моменты. Ну, с зелеными пулями мне еще и сама Маринка немало помогла.
— Вот теперь я готов сразиться хоть даже с парой ромейских летунов за раз! — Бодро заявил я, распихивая получившиеся снарядики по своим карманам, и запнулся, увидев, как глаза моей одноклассницы внезапно заполнились слезами.
— А если тебя убьют? — Еле слышно вопросила она дрожащим голоском. Даже, вроде, слезинка на ресничке блестнула.
— А меня-то за что? — Хмыкнул я в ответ, самодовольно и нахально улыбаясь. Не то, чтобы вдруг ощутил себя бессмертным, просто расценил данную тему разговоров, как не очень подходящую и вот так, на шуточках попытался с нее съехать.
— Ваня, а поцелуй меня!- Вдруг попросила Маринка, приближаясь ко мне вплотную. Похоже, разговоры о смерти что-то там перемкнули в ее нежной душе. Хе! И слуг вокруг, словно мы так изначально задумывали, совершенно ни одного не видать! Ну, не стал ее разочаровывать.
Окончательно из лаборатории мы вышли часа через полтора или два. И то, признаюсь, это я позорно сбежал. А как мне было не сбегать, если Маринка, словно не понимая, какие она вызывает во мне ощущения, при поцелуях плотно прижималась ко мне своим телом и даже от моих поползновений забраться руками куда-нибудь поглубже ей под одежду отбивалась не так, чтобы особо настойчиво. Блин, да я даже ее немного свалявшуюся под трусиками шерстку смог потрогать….