— Ох, извините. Потом доскажу. Лёша, мы тут! — Нина, уверенно и быстро лавировавшая в гуще пассажиров и сопровождающих, вывела своего спутника к тротуару и зашагала к молодому человеку, стоявшему и курившему около синей «Ауди».
— Знакомьтесь, Кирилл Игнатьевич, это наш сотрудник — мастер на все руки. Водитель, связист, программист — всё что хотите!
— Да что Вы, Нина Юрьевна, какой там программист. Обычный пользователь, — отшутился молодой человек, забирая багаж. — Садитесь, пожалуйста. Такси свободен!
Кирилл, не обративший сначала на него особого внимания, вгляделся теперь пристальнее и заметил:
— Программист — не программист — бог с ним. Этих теперь навалом. А вот что Ильфа и Петрова читали — хвалю! Мы можем, кстати, запросто без отчества общаться. Я ведь уже и отвык.
Они ехали по направлению к городу на хорошей машине со скоростью километров в сто. На неровностях не особенно ухоженной дороги заметно потряхивало. От этого скорость, совсем не ощущавшаяся бы в Германии, казалась большой и опасной.
Отставить! Я при исполнении. Что за ерунда лезет в голову. Да и Нина что-то говорит.
— …без отчества мне неловко, — действительно закончила Нина фразу, начала которой он не расслышал. В общем, у нас сейчас затишье. Я вас могу в «Служебную» отвезти. Помните, где мы координационное совещание проводили с поставщиками? Там чисто, тихо, душ, туалет и телефон в номере. Но без фокусов. Никаких тебе баров, ковров и мраморов.
— Вы ещё скажите: будуаров и альковов, — включился Кирилл. — Я просто не знаю, как вас благодарить. Эта ваша «Служебная» прямо у МИДа. Лучше придумать нельзя. Метро рядом. Я, впрочем, машину непременно возьму напрокат. Вы понимаете, когда я по службе приезжал, меня всегда возили. А сейчас я сам с усам. Так может, вы мне посоветуете, куда обратиться?
— Сразу навскидку не скажу. Никогда с этим не сталкивалась. Пожала плечами Нина. — Гостей мы сами возим. Давайте до завтра. Я справки наведу.
Водитель Лёша, не принимавший участия в разговоре, обернулся:
— Нин Юрьевн…?
— Конечно, Лёша. Займись, а как же. «Разобраться и доложить!» А у Кирилла Игнатьевича, как приедем, телефон номера запиши. Вы надолго, Кирилл Игнатьевич? — обратилась она к Бисеру.
— Больше двух недель я тут остаться никак не смогу. Мне, видите ли, нужно просто определённое дело сделать. Сколько для этого потребуется в целом — один Аллах ведает. Понадобится — ещё вернусь.
— Понятно. Это я для гостиницы. Мы для вас это «пребывание» без всяких вопросов организуем и, если надо, продлим. Я думаю, вам телефон обязательно потребуется.
— Так вы же сказали — в номере есть?
— Нет, этот… ну как его? Я имею в виду «мобильный».
— У меня есть.
— Не сомневаюсь. Только зачем же в Москву через Германию звонить? Просто покупаете сим-карту здесь и можете его вставить в свой аппарат или другой новый использовать — как хотите. Но чтобы его тут иметь, нужна московская прописка. Лёша, ты себе запиши.
Кирилл снова поблагодарил и подумал, что всё в этой необычной, спонтанной поездке словно в специальном ностальгическом путешествии «по памятным местам». Надо же, его везут именно туда, в этот район, где прошло всё — не детство, нет — но отрочество. Вот! Так будет правильно. Слово для современных ушей уже чужое. И в его время так не говорили. Ясно! Какие там отроки. Но и «тинейджеров» он тоже не любил. И как, собственно, образовать от них существительное среднего рода? Тинейджерство? Моё тинейджерство, стало быть, здесь протекало. Муть голубая.
В гостинице всё прошло как по маслу, и часа через полтора Бисер, сердечно простившись со своими спутниками, остался один. Он распаковал чемодан, выложил ноутбук с полагающимся к нему портфелем и, немного подумав, вышел сквозь прохладный и безлюдный вестибюль на улицу. Улица эта, зажатая спереди со стороны Садового кольца огромным сталинским небоскрёбом министерства иностранных дел, вся была запружена машинами.
Отсюда, прикинул Кирилл, — мне, даже если не спеша идти, надо всё равно только четверть часа. Господи, сколько же я не видел ребят? Старого тут, что по ту, что по эту сторону Арбата, немного осталось, однако дом, куда он сейчас шёл, стоял, как ни в чём не бывало. В целости и сохранности, старый, ничем не примечательный, слегка неряшливо подштукатуренный и подмалёванный, он выделялся разве только решётками с висячими замками, закрывающими со всех сторон входы и выходы в окружающие его проходные дворы. Кирилл, войдя в один такой двор, миновал вагончик с надписью: «Ремонт обуви. Быстро и дёшево» и подошёл к с детства знакомой двери, косясь на окна первого этажа, тоже, как и всюду теперь в Москве, забранные решётками.