Он принял протянутые предметы и нахмурился, когда заметил маггловскую ручку. Гермиона захлопнула портфель, а Малфой двинулся к пустому месту на столе. Она шагнула ближе к оставленной им на краю коробке, вытянула один из пузырьков и, прокручивая его между пальцев, начала разглядывать зелье грязно-желтого цвета.
— Это зелье для роста волос?
— Не советую его пробовать.
Она многозначительно посмотрела на Малфоя, но тот стоял со все еще склоненной головой и выцарапывал ингредиенты на пергаменте, самодовольно улыбаясь.
— Тебе стоит придумать зелье для борьбы с невыносимыми кретинами. Я бы закупилась оптом.
— Хм. Я был слишком занят созданием зелья против невыносимых девиц.
— Ну конечно, шкурный интерес. Ты похож на шимпанзе.
Он перестал писать, перевел безучастный взгляд на отдаленную ножку стола, а потом медленно поднял голову.
— Шимпанзе? Если ты собиралась выбрать надменное эгоистичное животное, почему не остановилась на гиппогрифе? Надеешься, что я буду вытаскивать жуков из твоей шевелюры? Я думал, это работа Уизли.
Она бросила на него яростный взгляд и поджала губы.
— Шимпанзе самовлюбленные. Выглядят мило и безобидно, а на самом деле агрессивны, и когда ты думаешь, что они просто свисают с деревьев, они в это время готовятся бросить в тебя дерьмом. В своей игривости иногда могут исцарапать тебе лицо, и они всегда хотят одержать верх.
Малфой настолько широко улыбнулся, что больше не смог сдерживаться, и с выдохом сдался. Он закрыл глаза, и звук его смеха заполнил комнату. Гермиона расплылась в улыбке, даже не понимая почему.
— Грейнджер, объяснение точно про тебя.
— Не согласна. Я агрессивна только при необходимости, и я не пытаюсь одержать верх, я не…
— Ты постоянно воюешь со мной за верхнюю позицию, — произнес он медленно, а она переступила с ноги на ногу, пока его взгляд стремительно бежал от ее туфель к глазам.
— Я бы все равно выиграл.
Она молчала дольше, чем следовало, но что-то незнакомое в его глазах пробуждало в ней странные ощущения.
— Сомневаюсь.
Его таинственный испытующий взгляд отличался от того, который он обычно использовал. Гермиона резко вдохнула, а Малфой снова вернулся к пергаменту.
***
Светло-голубой с белым деревом, выгравированным на заснеженном холме.
Гермиона собиралась обойти Мэнор вокруг, когда Малфой поприветствовал ее с крыльца и не оставил никакого выбора, толкнув входную дверь и ожидая, подобно демону у Врат Ада, когда она пересечет порог… Ладно, возможно, получилось немного драматично. По крайней мере, на данный момент.
— Чай, кофе?
— Нет.
Должно быть, ее голос звучал напряженно, пока они шли через гостиную, потому что Малфой оглянулся на нее через плечо и слегка нахмурился. Теперь комната выглядела иначе, но Гермиона все равно ощутила на затылке леденящее касание воспоминаний. Вместо этого она попыталась сконцентрироваться на Малфое и его макушке со взъерошенными волосами.
Приезд в поместье стал сюрпризом, о чем он и заявил весьма раздраженно после ее прибытия. Она ничего не ответила, поскольку была слишком занята разглядыванием Малфоя. Обычно каждая его частичка была подобрана настолько скрупулезно, что в тяжелые деньки она смотрела на его собранность и успокаивалась.
Сегодня же было понятно: когда она пересекала границу его владений, он только встал с постели. Он рукой откинул волосы назад, пытаясь привести их в порядок, но выбившиеся пряди по-прежнему торчали в разные стороны. Левая штанина была измята; ни у кого другого она бы этого не заметила, но когда дело доходило до него, на это невозможно было не обратить внимания. Это было похоже на трещину в броне.
Но самым сбивающим с толку было его лицо: спросонья глаза были слегка припухшими, а на правой щеке виднелся след от подушки. Ему пора было побриться; со щетиной он больше походил на хулигана, чем с той ухмылкой, что она видела однажды, когда во время опроса одного из его работников на ее блузке расстегнулась лишняя пуговица. Тогда он неделю обвинял ее в том, что она пыталась соблазнением выудить секреты у его зельевара, пока она не спросила, как ему удалось заметить одну маленькую пуговицу — после этого он никогда больше не возвращался к теме.
На подбородке Малфоя виднелись морщинки. Три короткие линии были почти незаметны под тенью щетины, но теперь, когда Гермиона оказалась ближе, она смогла их разглядеть. Его губы выглядели более розовыми, чем обычно, хотя, возможно, они так выглядели из-за контраста. Он и правда… Малфой улыбнулся под ее взглядом, и ухмылка, которую она вспомнила ранее, появилась на его лице во второй раз. Гермиона ощутила что-то внутри, но отказалась это чувство называть иначе как тошнотой.
— Теплицы. Новые, старые, все вместе. У тебя проблемы со слухом, Грейнджер? — его глаза казались ярче, а ее собственные — больше обычного; жар прилил к щекам.
Он что-то сейчас сказал? Она была слишком занята… занята… трещинами в броне.
— Э-э-э… Знаешь, утром у людей способность слышать хуже, чем в другое время.
Он вскинул бровь. На его лице читалось, что он скорее поверит в ее временную отключку. Ей стоило так и сказать.
— Серьезно?
Она не имела понятия.
— Да, безусловно. Иногда — бац! — и ты не можешь ничего слышать. А еще утром я блокирую надоедливые звуки. Будто мой мозг пытается предохраниться, чтобы можно было работать остаток дня.
— Отвратительно.
— Знаю.
— Должно быть, ужасно не иметь возможности слышать свою многочасовою болтовню. Удивлен, что ты вообще разговариваешь. Я был уверен, что большую часть времени ты говоришь сама с собой.
— Не суди всех по себе, Малфой.
— Как там говорится? Не каждый идеален и так далее. Но я уважаю твои попытки.
— Прости, что ты там сейчас сказал в конце? Я не смогла ничего расслышать из-за смеха.
— Не слышал никакого смеха. А, должно быть, снова эта штука с ничегонеслышанием по утрам.
— Малфой, я же говорила.
— Ну да. Раздражающие звуки.
— Нет, я имела в виду… тьфу на тебя.
***
Санта Клаус в слегка затемненном разноцветном стекле, на вид был легкий как пушинка. Тонко вырезанные детали требовали красоваться на самом виду, но каждая ветка склонялась под весом игрушки, пока она не оказалась надежно спрятана среди еловых лапок.
Малфой сбросил мантию на стол позади и закатал рукава до локтей. Гермиона могла разглядеть шрам от Темной метки на предплечье, но это было единственное, что омрачало белизну кожи. Мышцы и сухожилия быстро перекатывались, когда, помешивая, он добавлял что-то в зелье, и свет играл в тонких золотистых волосах. Челка закрывала глаза, а перед лицом поднимался пар, но он был слишком поглощен процессом.
Рубашка обтянула тело, когда он потянулся за чем-то, и взгляд Гермионы начал блуждать по его груди, опустился вниз к изгибу задницы, после чего она виновато опустила глаза к его туфлям. Она терпеливо ждала, пока он не закончит, так что не давала о себе знать, чтобы ничего не испортить — похотливые взгляды, однако, не в счет. Естественно, она не в первый раз замечала, насколько он привлекателен, и определенно не в последний. Но сейчас была работа. Что означало… никаких вожделенных взглядов. И было бы куда проще, если бы он не снял мантию. Серьезно, дело в обычном любопытстве. Честно.
Гермиона выпрямилась, сделала глубокий вдох, но он застрял в горле, когда она почувствовала взгляд Малфоя. Неукротимый жар опалил ее щеки и уши. Должно быть, он заметил ее только тогда, когда она смотрела в пол, но внезапно заливший Гермиону румянец, как и отведенный взгляд, бесспорно, был признаком дурных мыслей. Уголки его губ дрогнули, и на лице расползлась самодовольная улыбка.