— Дело в том… — произнесла она очень медленно, пытаясь при этом быстро придумать ответ, — что Элдман писал о негуманных практиках… — Малфой заулыбался, — ошкуривания животных, что… и является общим.
Он хмыкнул и откинулся на спинку кресла, а она яростно на него посмотрела.
***
Пожалуй, эту она любила больше всего — стеклянный шар, покрытый инеем. При каждом касании внутри него взрывались красные, зеленые и золотистые фейерверки.
Малфой схватил мантию, перекинул через локоть и посмотрел на Грейнджер.
— Ты ждешь, что я открою тебе дверь? Может, еще какую-нибудь неловкую остановку перед этим?
Она зажмурилась и подавила зевок. Ей не стоило приходить сюда перед Министерством, слишком рано, чтобы иметь дело с Малфоем.
— Что?
— В свой первый визит ты остановилась прямо перед дверью и ждала, что я ее открою, — он изогнул бровь, — Ты…
— Это был знак уважения.
— Я уловил твой умысел…
— Я не могла открыть дверь в твой кабинет, когда тебя не было внутри.
Он на миг нахмурился и забрал у нее папку, коснувшись ее руки своей.
— Уважение ко мне?
— Ну конечно. Это было твое личное пространство. Я же не могу открыть дверь… своими, ай…
Его рука оказалась в ее волосах. Он пальцами перебирал пряди, которые ощущались подобно нежным волнам. По ее спине и рукам побежали мурашки, когда он задел кончиками пальцев ухо.
— Ты спишь на пуховых подушках?
— Что? — прошептала она, повторяя ту же мягкость голоса, что звучала в его вопросе.
Он достал из ее волос белое перышко, а она отстраненно поняла причину его улыбки, когда она появилась в офисе. Он поднял его к своим губам. Малфой находился так близко, что что-то внутри нее щелкнуло. Ощущение было подобно выбросу чего-то трепетного и живого внизу живота, смешанного с адреналином, который заставил дрожать всю ее вплоть до кончиков пальцев ног.
Она уцепилась рукой за его плечо, пошатываясь от потери равновесия, их глаза были почти на одном уровне. Он выглядел таким же удивленным, как и она, и Гермиона почти сделала шаг назад. Почти — потому что все внутри нее требовало ступить вперед, и она поцеловала Малфоя, когда его взгляд упал на ее губы.
Не было ни мгновения об этом подумать, потому что он уже целовал ее в ответ. Он низко и глубоко простонал, и она почувствовала дрожь в груди от этого звука. Он ладонью скользнул по ее талии, приобнял рукой и притянул ближе. Гермиона обхватила его за шею, завороженная ощущением губ, тела, касанием языка нижней губы, а после — вкусом.
Они прервали поцелуй, вдохнули, выдохнули, и Малфой слегка склонился, чтобы что-то куда-то отбросить. Он запустил освободившуюся руку в волосы Гермионы, обхватил губами ее верхнюю губу прежде, чем она услышала звук падения брошенного предмета.
Она всосала его нижнюю губу, вспоминая его кривую усмешку, и заметила, как замер Малфой, а потом почувствовала, как он целует ее снова, и снова, и снова.
***
Светло-зеленый шар был простым. Он оберегал маленькие огоньки, парящие и искрящиеся внутри.
В течение недели она не видела и не разговаривала с Малфоем, и ее мозг устал от обдумывания сотни вещей в минуту. Тем не менее, так было лучше. Она это знала. Была абсолютно уверена. Она так считала. Поэтому не понимала, почему так тяжело было встретиться с ним глазами, почему какое-то странное чувство прожигало все внутри.
— Да, переназначена.
Еще одна очень долгая пауза. Возможно, он знал, что она жаждет добраться до двери и сбежать, спрятаться в своем доме и проигрывать это событие в памяти снова и снова сотни раз, но по-другому. Он должен был знать, что будь все иначе, это стало бы для них кошмаром.
— Я так полагаю, по собственному желанию?
— Принимая во внимание последние изменения, я считаю, что это к лучшему. Я передам все Уэсли, он умен и благонадежен. Вы в хороших руках на следующие два месяца.
Секунды длились вечно. Должно быть, он смотрел на нее почти минуту, а потом повернулся к столу.
— Ну, хорошо.
Она почти осталась, но в первую очередь именно это и привело их к такому результату.
***
Миниатюрный снежный шар с темно-серым замком внутри, два окна которого горели приглушенным желтым светом. Снег падал постоянно, даже если шар не трясти.
Гермиона уставилась на игрушку в белой коробке, отказываясь к ней прикасаться. Малфой давал портключ к офису каждый раз с ее первого визита. Он рассказывал, что несколько лет назад к праздникам его дом заполнялся рождественскими елями; когда он понял, что нет смысла хранить коробки с игрушками, начал использовать их как портключи. Возможно, для него они были бесполезны, но она сохранила их все.
Личная сова Малфоя доставила эту игрушку три часа назад. Если бы вопрос был по работе, то Уэсли, которому она передала назначение две недели назад, связался бы с ней. Дело было личным, и не приходилось долго гадать, чтобы понять его суть.
Означало ли это, что случившееся значило для него нечто большее? Начало, а не кульминация перед концом? Она не знала, что делать. Она прокручивала в памяти то утро в его офисе, ощущение его тела и все, что произошло перед этим. Даже день, проведенный в Норе, смог вытащить мысли о нем из головы лишь на полчаса.
Она прищурилась и посмотрела на игрушку. Похоже, он подлил ей в чай какое-то экспериментальное зелье, чтобы она не смогла перестать сомневаться и думать о случившемся, думать о нем.
***
Небольшая шелковая коробка с ажурным шнурком и маленьким кружевным колечком, возвышающемся над узелком.
Гермиона поднялась на лифте на нужный этаж и, расправив плечи, прошла по коридору в приемную. Еще до того, как она вышла из дома, в животе образовался комок нервов, но она постаралась думать только о стуке каблуков, положении тела, чем угодно еще.
Вместе с тем, из-за отвлекающего приема она забыла про этикет и распахнула обе двери без стука. Извинение застыло на языке, когда она встретилась взглядом с Малфоем, а узел в животе затянулся туже, как только за спиной громко захлопнулись массивные двери.
Боже, она скучала по возможности смотреть на него. Скучала по многому, но в том числе и по этой возможности.
Уэсли, который должен был стать буфером в их общении, уже опаздывал на пять минут, и комнату наполняло удушающее напряжение. Она громко сглотнула, но вздернула подбородок и направилась к креслу перед столом Малфоя. Тот же стол, к которому он прижимал ее, распластавшись сверху; его горячие и влажные губы на шее, которые… ла-ла лу-ле-ла ла-лу, использование крови дракона…
— Что-нибудь выпьешь?
Ей не стоило поднимать глаза. Из-за света из окна за его спиной мерзавец словно сиял, и именно поэтому так трудно было на него смотреть. Хотя, возможно, дело было лишь в линии его скул и челюсти, форме рта и яркости серых глаз, которые неотрывно смотрели на нее.
— Нет, спасибо. Где Уэсли?
Что-то поменялось в выражении его лица, и он сжал зубы.
— Скоро будет. Мне позвать секретаря или справишься сама?
Грудь Гермионы пронзила злость, и она зацепилась за нее как за буек в шторм.
— Я вполне способна справиться сама.
— Я в курсе.
Пока они яростно глазели друг друга, вокруг опустилась тишина. У Гермионы было ощущение, что он имел в виду совсем не то, о чем она подумала. Поэтому ли он попросил встречи с ними двумя? Немного подтолкнуть ее, посмотрев тем самым взглядом, под которым она тонет в чувстве вины, переполняясь сожалением и отчаянием?
— Зачем я здесь, Малфой? — она хотела, чтобы слова прозвучали с большим нажимом, чем получилось.
— Уэсли запутался в делах компании, а так как двумя месяцами ранее ты бросила меня с идиотом, я больше не намерен терпеть это дерьмо.
Гермиона рассердилась.
— Он вполне справится с этим сам. Я убедилась, что тебе достанется лучший из доступных, прежде чем…