Все это меня не удивляет.
Меня шокирует ее кожа.
Она… безупречна.
Красные пятна исчезли. Прыщи исчезли. Вижу гладкую фарфоровую кожу, которую так и хочется потрогать. А почему бы и нет?
Протягиваю руку и провожу тыльной стороной ладони по ее коже. Чарли закрывает глаза и делает глубокий вдох. Мне бы хотелось сказать, что она ведет себя глупо. Вот так, затаив дыхание. Но я тоже затаил дыхание в это мгновение, глядя на девочку с кукольными щечками.
Как раз в тот момент, когда задаюсь вопросом о печати, связанной с этой просьбой, вижу ее душу. Прежде чем успеваю понять, что происходит, из моей груди появляется печать и устремляется вперед, чтобы прикрепиться к ее свету. Там еще много света, но я впервые вижу, что прогресс есть, что свет ее души гораздо более тусклый, чем когда я встретил ее пять дней назад. Желудок сжимается от этого зрелища.
Парнишка убивает момент, хватая Чарли за руку.
— Прости, любовь моя, но она нужна мне сейчас.
Я стою, оцепенев, и смотрю, как парень разделяет ее длинные светлые волосы посередине. Затем он завивает несколько прядей утюжком и встряхивает ее волосы между пальцами.
— Главное не переусердствовать, — говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь.
В комнату влетает стилист и накладывает последние штрихи на макияж Чарли.
— Вуаля!
Парочка подводит Чарли к зеркалу, и она смотрит на себя. Проводит руками по шелковой блузке, по мягким волосам… касается золотого ожерелья на шее. Но смотрит она только на свою кожу. Интересно Чарли загадала желание сразу же, как только я вышел из ее комнаты? Скорее всего да, иначе дуэт по макияжу понял бы, что что-то случилось. Даже кожа на ее шее стала чище, и это придало ее лицу такое сияние, какое бывает только у беременных.
— Ты счастлива? — спрашиваю я ее.
Я все еще стою возле ванной. Ноги так же не слушаются.
— Черт возьми, конечно она счастлива, — говорит волосатый парень. — Мы только что превратили ее в чертову Золушку.
С меня было достаточно персонала, поэтому сую наличные в их потные ладони и машу им в сторону двери. Когда снова поворачиваюсь к Чарли, она сияет.
— Хорошо получилось, да?
Я смеюсь.
— Согласен. Так ты попросила…
— Чистую кожу, — заканчивает она. — Я подумала, «Какого хрена. Когда я еще буду в Лас-Вегасе со своими лучшими друзьями?»
— Согласен, — говорю я, хотя и не уверен, что это так.
Это моя работа — следить за тем, чтобы она выполнила контракт, но действительно ли ей это было нужно? Чарли бы переросла прыщи, да и вообще с ней все было не так уж плохо. Во всяком случае, когда она улыбалась. Потому что, когда Чарли улыбается, ты больше ничего не замечаешь.
Обойдя ее, осматриваю изменения. Глядя на Чарли вблизи, понимаю, что она близка к тому, чтобы стать традиционно красивой, но какая-то часть меня тоскует по ее прежнему виду. Увижу ли я когда-нибудь ее клубничный румянец возбуждения на этих новых, более гладких щеках?
Я уже протягиваю руку, чтобы коснуться ее, когда кто-то стучит в дверь. Чарли делает быстрый шаг назад, и что-то в ее глазах говорит, что она разочарована тем, что нас прервали. Через две секунды кто-то снова стучит. Меня распирает раздражение.
— Ребята, вы там? — кричит Аннабель.
Улыбаюсь и прикладываю палец к губам. Чарли прикрывает рот, но ее смех все-таки вырывается наружу.
— Да, я слышу, как вы смеетесь, — говорит Аннабель. — Черт возьми, впустите нас. Я думала, мы встречаемся в комнате Данте. Мы стоим там и стучимся уже лет десять.
Пересекаю комнату и распахиваю дверь.
— Десять лет, говоришь?
— Плюс минус несколько лет.
Аннабель проходит мимо меня в обтягивающем черном платье и алых туфлях на высоких каблуках. Ее темные волосы коротко подстрижены в стиле фильма «Криминальное чтиво», в ушах длинные золотые серьги.
— Аннабель, ты выглядишь великолепно.
Не могу поверить, что говорю это, но это правда. Она большая девочка, но в этом облегающем платье заметно что очень большая во всех нужных местах. Я никогда раньше этого не замечал, но немного поработав над собой Аннабель могла бы быть настоящей красоткой.
Аннабель визжит в течение двух секунд, когда видит, что ее подруга вся сияет, а затем бежит в ванную комнату Чарли, чтобы покопаться в косметике, оставленной стилистами.
Через плечо замечаю Блу, стоящего в коридоре и ожидающего приглашения войти. Он возится с манжетами, чтобы избежать зрительного контакта. Стилист надел на него черную рубашку на пуговицах, темные джинсы и коричневые ковбойские сапоги. Слишком городской ковбой. Это ему идет.