- Ландо, Гундосов, - говорю, - Ты вроде малый неплохой, только деньги тебе все одно отдать придется. Я и так с тобой больше нормы провозился. И не хер тут из себя строить красногвардейца перед расстрелом. Все вы тут одну песню мне поете. Денег у вас нет, ага. А когда ты в банке пять миллионов брал, ты о чем брат думал? Дай угадаю. Думал, попрет сейчас мама-не горюй, заживу, как падишах во дворцах. Но не получилось. И как у тебя только наглости хватает грубить в таком положении?
- Я не виноват в том, что бизнес сгорел. Меня партнер подставил.
- Ага, ага,- говорю, а сам подошел к его лицу так близко и ору ему с хрипом прямо в носопырку, чтобы он мои железные зубы видел - Слышали, проходили! Ты эти басни медведям здешним расскажи, как оставлю тебя здесь без одежды ночевать. Ненавижу все ваше барыжечье племя! Убил бы, да деньги мне не за то платят.
Он стоит такой, моей слюной оплеванный, обтирается и гордо так выдает:
- Гнида! Ты и все твое коллекторское отребье! Слетайтесь, как стервятники, чтобы распотрошить что там еще от человека осталось.
Я в ответ с размаху ему нос расплющил и рукой придержал, чтобы он в яму не свалился.
- И все равно ты гнида, – отчаянно так продолжает говорить и кровью отплевывается. – Только и можешь, что людей простых прессовать. А на больших дядей кишка тонка. Ты знаешь, что из-за долгов я дочери подгузники не могу купить? И сейчас я могу заработать только на еду. И ты приходишь, чтобы растоптать меня? Поганая у тебя работенка! И гореть тебе за неё в адском пламени веки вечные.
Этот словесный выстрел Гундосова глубоко засел в моем мозгу. И хотя прочувствовал я это не сразу, но и тогда эти слова меня резанули по уху. Никто из моих подопечных не смел мне такое выкидывать ночью в лесу, когда при мне был топор, а под ногами разевала пасть зловещая яма.
- Может ты и прав, - говорю. - Но я по-крайней мере не беру в долг, если не знаю, что точно верну. И деньги тебе придется вернуть. Я мог бы отрубить тебе несколько пальцев, чтобы ты стал сговорчивее, но не сделаю этого. Потому что ты не стал стонать тут как баба и просить пощады. Завтра придет человек, которому ты продашь свою квартиру за указанную сумму. Часть денег оставят тебе, чтобы ты смог снять на первое время жилье. Если ты не подпишешь бумаги, квартира все равно уйдет к нам, но меня ты больше не увидишь. Там приедут совсем другие ребята. Вас лишат родительских прав, а твоего ребенка отправят в детский дом. Жена проклянет тебя и подаст на развод. Не выбирай этот путь, если хочешь сохранить семью.
Гундосов молча слушал и смотрел в яму. Думаю, он хотел там оказаться. То есть по-настоящему. В своей работе я встречал таких людей не так уж мало. Тех, кому осточертело бегать от кредиторов и всю жизнь пребывать в долговом проклятии. В такой жизни остается мало места для оптимизма и снежная яма тогда начинается казаться волшебной колыбелью, которая тебя усыпит и отправит в страну вечных грез.
3.
Самоотверженное лицо Гундосова с тех пор преследовало меня в бессонные ночи. Конечно он был мелким безответственным барыгой, но и на счет меня он далеко не промахнулся. Работенка у меня и впрямь была поганая. То есть я хочу сказать, вряд ли дети в школе мечтают стать коллекторам. Я пытался вспомнить себя в возрасте своего восьмилетнего сына Максима, о чем я мечтал тогда или может чуть старше…..Кажется, я хотел стать космонавтом, как и многие в том возрасте или летчиком или капитаном. И как же, черт возьми так получилось, что я забыл об этих благородных устремлениях и стал долбанным выбивателем долгов.
Чертов Гундосов. Он вложил в мой мозг какой-то разрушающий вирус, который с каждым днем проникал в мои клетки все глубже и глубже. Самое опасное в моей профессии – это думать или не дай боже – чувствовать. Все, что тебе надо знать – это то, что они слабые, а ты тяжелый утюг, который выбьет из них всю дурь, пока они не облегчат кошелек до нужной кондиции.
Не все знают, но мордовороты-коллекторы с железной пастью на самом деле где-то глубоко внутри вовсе не терминаторы, а такие же живые люди, которые в большинстве своем после сделанной работы возвращаются домой, где их ждет любящая жена и ребенок, который конечно хочет гордиться своим отцом.
-Папа, ты сегодня поймал плохих дядей? – спрашивает меня сын, когда мои кулаки все еще ноют от ударов по черепу должника.
- Еще бы, – отвечаю я, приоткрывая в улыбке свои железные зубы. – Всех переловил и исправил.