Ну, а потом настает утро, я иду заглянуть к спящему сыну. Вряд ли меня можно назвать идеальным отцом, но Макс – это лучшее, что случилось в моей жизни. Макс и моя жена Катя, которая подарила мне такого чудесного сына. Я смотрю на мелкого и снова вспоминаю Гундосова. Этот хиляк с расквашенным носом вырастает в моей голове и спрашивает с усмешкой « Как думаешь, сын гордится тобой?»
Сейчас, наверное, гордится, отвечаю я сам себе. Но что будет потом, когда он станет чуть взрослее? Он поймет, чем я зарабатываю на жизнь. И вряд ли это станет поводом для гордости. Я ловлю себя на том, что меня это серьезно беспокоит. Мне хочется оградить Макса от всего этого дерьма жизни. Хочется, чтобы он вырос хорошим и добрым человеком…. «Который никогда не погрязнет в долгах»,- добавляет смешливо Гундосов в моей голове.
- Заткнись! – говорю я вслух, едва не будя сына, и отправляюсь на работу.
4.
Хороший коллектор должен во всем походить на трактор. Он обязан быть таким же целеустремленным, несмотря на километры говна вокруг. Об идеального коллектора разбиваются все человеческие мольбы, об него ломаются чужие зубы, посмевшие огрызаться в ответ. Он прет без остановки, точно по прямой, пока не выдавит из человека все соки.
Я работал в жесткой конторе, из тех, что выкупают долги подешевке, а после возвращают желаемое с двухсотпроцентной прибылью. Если ваши долги попали на стол к моему боссу, то считай вы попали. И потом неважно ,сколько у вас несовершеннолетних детей, какие боевые или трудовые медали висят на пиджаке, какие болезни догрызают вас изнутри. Все это не имеет значения. Вы вернете долг, так или иначе. Большинство должников искренне полагают, что раз у них нет нала и сбережений в банке, то с них нечего взять или можно взять только по закону. Но такие, как я, приходят, чтобы забрать последнее. Нет денег? Продаешь квартиру. Нет квартиры? Продашь земельный участок. Нет ни того не другого? Тогда отдашь почку. Мы не знаем слова «нет».
Меня сложно назвать человеком высоких моральных принципов. Хотя, признаюсь, что я православный, крещенный еще ребенком. Раз в год или около того я захожу в церковь, просто постоять и подумать о планах на жизнь. Мне никогда не приходило в голову просить у Бога прощения за свою нелюбовь к людям. Но я думаю, живи Иисус в наши дни, то вряд ли бы за них полез на крест. Без дураков. В нас расплодилось столько мудачья, что иной раз жалеешь, что родился человеком, а не дельфином.
В моей практике встречались подопечные, за которых мне реально было стыдно. Я не про то, что взрослый мужик начинает рыдать, как маленькая девочка, клянясь, что у него ни копейки за душой. Я про то, на что люди бывают готовы, чтобы только не платить по счетам.
Это я сейчас вспомнил об одной обдолбанной шмаре с двумя малышами, которая взяла сто пятьдесят штук, чтобы купить себе новый айфон и прокачать губы. Она не стала гоношиться, поскольку её трехлетний сын громко ревел, требуя, чтобы его накормили.
На мой фирменный стук дверь открылась секунд через пять. В щели показалось лицо 23-летней девушки. По виду сильно потасканной и чересчур борщившей косметикой. Я знал, что она работает администратором в салоне красоты, а потому в принципе могла себе позволить закрыть наши долги, оформив новый кредит в банке. Но я не был в курсе, что она спускает зарплату на кокаин. Она без сопротивления пропустила меня внутрь. Как сейчас помню, она стояла в прихожей и смотрела на меня так, словно я злой дед мороз, который пришел возвращать подарки за плохое поведение. Нос у неё был красный и глазки странновато бегали.
- Сколько нужно? – спросила она, хлопая ресницами.
- Ты знаешь сколько. Хватит дурку включать.
- Слушай, - она начала накручивать пепельный локон на палец – Может, мы с тобой договоримся?
Никогда не трогайте коллектора в служебное время. Когда её рука коснулась моей рубашки в районе груди, я в ответ молниеносно сжал её шею и припечатал к стене.
- Не трогай меня. Сегодня ты отдашь долг. Все сроки кончились, Света. Сегодня, тебе ясно? Я не из банка и не из какой-то педрильской конторки. Все свои сроки ты просрала. Поэтому к тебе явился всадник Апокалипсиса.
В этот момент из спальни выскочил трехлетний малыш без трусов. Пару секунду он молча опухшими глазами смотрел, как чужой мужик припечатал его мать к стенке, а потом заорал так, что волосы на моей хладнокровной спине встали дыбом. Я отпустил женщину, а она побежала успокаивать малыша. Я слышал, как она просит ребенка не боятся, что я старый мамин друг и мы просто решили поиграть.