По пути в сборочный цех меня провели по коридору, к которому примыкали комнаты с тестировщиками плат. Я видел их работу сквозь панорамные стекла, через которые за ними наблюдали надзиратели.
Платы тестировались на людях самым жестоким образом. В нескольких помещениях в ряд стояли кресла, в них сидели тестировщики в окружении людей в лабораторных халатах. У всех тестеров был снят скальп, над их головами нависали автоматические хирургические аппараты. Должникам устанавливали кибердеку, внедряя ее в мозг между полушариями. Испытуемый должен был проверить работоспособность систем и выявить брак на собственной шкуре. Весь день им вставляли деки, вытаскивали их и внедряли новые.
Тесты были самые разные. Люди с протезами шевелили конечностями, другие изучали операционные системы, погрузившись в работу с внутренним интерфейсом. Они слушали музыку, испытывали оптику, читая бумажные книги, говорили вслух или просто ходили по выделенным дорожкам.
Вдруг, у одного парня в кресле кибердека сгорела и взорвалась сразу после подключения, и наружу из черепной коробки выстрелило серое вещество. Он задергался в конвульсиях, у него заискрилась глазница, и выпала оптика, повиснув на искусственном нерве. Тестера окружили лаборанты, закрывая его спинами.
- Ха, видел это? Брак попался, - посмеялся охранник, что вел меня вперед, тыча стволом дробовика мне в спину. - Ладно, пошевеливайся.
В сборочном цеху было три конвейерных линии, вдоль которых стояли люди, у каждого была своя задача: паять, клеить, маркировать, протирать спецраствором, соединять провода, вставлять детали, проверять схемы ручными устройствами или просто наблюдать за коллегами.
По моим прикидкам под крышей собралось около сотни человек, за всеми наблюдали около десяти стражников - те бродили по второму ярусу, сильно выше первого этажа с рабочими. Они смотрели на заключенных сверху вниз, вооруженные ружьями с транквилизаторами пулями, светошумовыми гранатами и шоковыми дубинками. И я знал, что где-то снаружи завода по бетонным тротуарам ходят патрульные в силовой броне с копьями. Плюс, на плечи каждого должника давил ошейник с батареей, которой хватило бы на один мощный электрический импульс.
Моя работа заключалась в проверке заряда аккумуляторов на плате. Я касался кончиком мультиметра до кибердеки и слушал утвердительный писк прибора. При угрожающем писке я должен был снять плату с ленты и положить в пластиковый ящик около себя.
По левую руку от меня стоял мужчина средних лет с седыми висками. Он иногда наклонялся в мою сторону и тихо шептал мне, стараясь говорить, когда надсмотрщики отвлекались, или их взгляды были нацелены на другое место. Моего собеседника звали Игорем, он стоял на ленте уже четвертый год. Мы простояли на ленте весь день, и все это время Игорь находил момент, чтобы поговорить со мной, не привлекая внимания охраны.
Я узнал от него много любопытной информации. Выяснилось, что мы производили платы для компании TEXP, лидера на рынке кибердек для бедных и малообеспеченных слоев населения. До этого момента я никогда не задумывался, почему их оборудование стоило в два раза дешевле более дорогих аналогов. Оказывается, все дело в рабском труде на фабриках долговых лагерей. Я-то думал, что сейчас все оборудование собирается роботами, но нет - ручной труд по-прежнему использовался.
Игорь рассказал мне о других зданиях лагеря. За четыре года он успел поработать на мебельной фабрике, в цеху по производству оружейных имплантов и кибернетических конечностей, тестировщиком плат и глазных имплантов, изредка его вывозили на улицы Москвы с другими заключенными, чтобы латать заборы и дыры на дорожном полотне. Теперь он стоял здесь, в цеху с кибердеками.
- Не бойся, - говорил он мне, - ты крепкий парень, сразу видно. Тебя точно позовут к “Троянцам”, им всегда не хватает людей.
Да, меня вполне могли завербовать в ЧОП, который формировался для банка из должников. Если позовут - воспользуюсь предложением. Но навряд ли мне так повезет. Скорее, мне отрежут руки, заменят их на протезы, и тогда я буду тестировать какие-нибудь дешевые аналоги “альтеров”, пока бракованная модель не выжжет мне нервную систему.
Я стоял и работал очень долго, казалось, прошло часов шесть без перерывов. Окон на фабрике не было, так что я не мог понять, какое сейчас время дня. У меня отказывали ноги, хотелось присесть, а от света ярких белых ламп у меня разболелась голова. От монотонной работы уже дрожали руки. В какой-то момент у меня просто отключился мозг, и я превратился в конвейерную машину. Из этого транса меня вывел раскатистый звук механического звонка, раздавшийся над всем сборочным цехом.