И эти логичные выводы успешно подтвердились. Уже на подъезде к дворцовой площади я поймал взглядом троицу в биодоспехах с сулиманами, родовича и двух людей.
Продолжив день логичных умозаключений, я предположил, что эти личности — городовые. В биодоспехах на столичных улицах родовичи были редкостью. Служивые всякие, ну и я, который с канареечно-жёлтого Индрика честно и с улыбкой кашлял на “принято”. В данном, конкретном случае — уж точно.
Ну а не родовичи в биодоспехах — тут даже сомнений не возникало. И да, оказалась троица приставом и служками, на мой интерес одарили меня ментовскими взорами, но направление указали.
И нетипичность Опричного Приказа сказалась и тут. Прочие Приказы имели свои отдельные здания, а вот Опричный располагался во дворце. С чёрного хода, скорее, как мне описал, потыкав лапой, Дажьич.
Вот кстати, тоже “ложный друг сказался”. В книгах эти товарищи не фигурировали, в плане, чем они вражин крошат в капусту. И я вот думал что Дажьбожья силушка — вариант огня, плазмы или чего-то такого подобного. Ан нет, свет, как он есть. “Чистая” стихия, фотоны, судя по задумчивому анализу Архива.
Ну да ладно, встряхнулся я, подъезжая к натуральной терновой ограде и такой же проходной. Цвета молодой листвы узорчатые сплетения, с шипами столь лютыми, до метра длинной, что страшновато. И эфиронасыщенная ограда, как бы сама, при желании, в нападающих шипами не тыкала, будучи от стихий и эфира в немалой мере защищена.
А вообще — такое, специфическое зрелище. Как колючей проволокой зелёного цвета часть основания дворца перевита, причём по словам Дажьича — ориентир на вход в опричный приказ.
— К кому пожаловали? — не слишком приветливо полюбопытствовал непонятный родович малого рода.
И блин, меня под прицел ещё взяли, не родовичи, людишки, отметил я.
Сам-то родович сидел в ажурной “проходной”, образованной этими даже не лозами, а поленьями. И сидел на одной из них, шипов вроде как лишённой. Но не вставал, так что хер знает, мысленно хмыкнул я.
Спешился с Индрика и молча, поскольку пинать невежу желание было, но последствия не устраивали. Но и тратить время на разговоры не желал, так что молча продемонстрировал пластинку приглашения.
— Проходите, — буркнул родович, махнув рукой, после секундного прищуривания в пластинку.
И самострелами в меня целиться прекратили, что, в отличие от хамского привратника — весьма любезно.
Так что направился я с Индриком за спиной к относительно небольшим распахнутым воротам. Конюшни или чего-то подобного не наблюдалось, как и служек каких, так что хмыкнул я, отмыслил Индрику “ждать тут”, ну и попёрся в логово службистов.
Логово было внутри розовым и алым, впрочем, как и сам дворец. И странным — небольшая стойка, за которой притулился простой человек, за спиной которого виден был здоровенный трёхметровый проём, затянутый плёнкой. А по бокам двумя полукругами вверх поднимались лестницы-жёлобы, крутые. И невзирая на почти двадцатиметровую высоту, видим был только второй этаж, метрах на десяти-двенадцати, куда эти лестницы и вели. Видно, приказ там, а за спиной секретаря — вход во дворец, прикинул я.
Сам дядька, почти старик, за стойкой умеренно низко поклонился, и, в отличие от привратника, расщедрился на разговор.
— Блага вам, сударь. Что привело вас на порог Опричного Приказа? — полюбопытствовал дядька.
— Блага, Стригор Стрижич, вот это, — ответствовал я, демонстрируя пластинку.
— Без срока, господин Стрижич? — удивлённо поднял брови дядька, полюбовался моим пожатием плечами и ехидно поднятой бровью. — Понятно, обождите мгновение, — выдал он, начав копошиться под стойкой.
И копошение вызвало довольно ощутимые колебания эфира, заинтересовавшие меня, я аж эфиром начал дышать и… тут же перестал, блин. Управитель то ли дворца, то ли конкретного крыла на мои эфирные копошения отреагировал выращиванием небольших шипов из пола, ориентированных на мою персону. В пол же и втянувшихся, когда я эфиром фонить, от греха, перестал.
Блин, параноики какие, посетовал я, сам же посмеявшись про себя — спецслужба, блин. Конечно, параноики, а вот этот лютый Управитель — а он реально лютый, какое-то чудовищное количество эфира, судя по насыщенности щупалец-шипов — как раз и объясняет отсутствие орд охранников в приёмной.
— Господин Стрижич, госпожа Глава примет вас в скорейшем времени. Извольте обождать провожатого, — выдал дядька, очевидно, по результатам эфирных копошений.
Заметил ли он реакцию Управителя — хрен знает, вида не показал. Так что я кивнул и стал рассматривать коралловые узоры на стенах — явно “подправленные” управителем, потому как изображали они какую-то батальщину и мифологичщину, в трёх красках, белом, алом и розовом.
Интересно, задумался я, а красный спектр для глаз беловодцев так же утомителен, как у людей? Хотя вряд ли, сам себе ответил я — спектр расширен, скорее утомителен инфракрасный, почему на горячее долго не посмотришь.
Но долго предаваться рассуждениям мне не дали — по жёлобу скатилась миниатюрная девчонка, мне показалось — ребёнок, но потом понял, просто миниатюрная. Хотя и молодая, не больше двадцати лет. И чертовски развит эфирный орган Дыйешны, как отметил я. Ну не могла никем, кроме этих электровеников, девица быть, как вокруг неё статика разрядов не играла — один эфир ведает.
— Стригор Стрижич? — требовательно и очень серьёзно уставилась на меня девчонка.
— Он самый, уважаемая… — ответил я, подумав, что очень бы ей пошли очки — ну вот прямо напрашиваются.
— Следуйте за мной, — не стала представляться девчонка и засайгачила по ступенькам.
А я засайгачил за ней — при всех прочих равных, притом, что никаких особых мыслей девчонка не вызывала, но видок сзади спешащей по ступенькам Дыйешны вполне окупал спешку.
Лепо, оценил я, но собрался — я не в танцевальном театре каком, девицами любуюсь. А эта девчонка, например, того же Стригора в бараний рог разрядом движением пальца бы завязала.
И старика Погибыча, да даже Братомысл с его тьмой не факт, что справился бы, уже серьёзно призадумался я. Как это её так раскачали-то люто? Или вообще — у Дыйечей с этим проще? Вот чёрт знает, не почувствуешь толком из-за параноидального Управителя.
Поднялись мы на второй этаж, на площадку, откуда расходились прямые коридоры, а между ними — соединительные, как отметил я. Паутина, блин. И эфир. Мне не нужно выпускать свой, я чувствую носом — вокруг десятки имперцев, заняты чем-то магическим, эманации телепатии так и звенят в воздухе.
Это куда это меня занесло, и не пора ли выйти в окно, поёжился я. Впрочем, до стрельчатых окон прихожей было далеко, а провожатая вела меня по паутине, повиливая попкой.
Походка или провоцирует? Хрен знает, феромонов нет точно, а эстетически любоваться — я на лестнице налюбовался, там лучше и больше видно, хех.
И сомкнутые створки мембран-дверей, у одной из которых, ничем не отличной от десятков нами уже пройдённых, девчонка остановилась.
— Вам сюда, Стригор Стрижич, — указала она на дверь и… ускакала!
Ну реально, трусцой, попкой повиливая (всё-таки походка, мимоходом отметил я), учесала вдаль.
Ну ладно, сюда так сюда, подошёл я к мембране, слегка коснулся, она и разошлась.
— Имя? — бросил глубокий женский… бас.
Ну, контральто, конечно, но с басовыми нотками. Занятный голос, в полноценной медитации отметил я, не пересекая порога.
И владелица голоса — дама колоритная, и вообще — всё, мной в проём двери увиденное — занятно и интересно.
В первую очередь — мебеля небольшого кабинета с тройкой стрельчатых окон.
Не материал — коралл, поросший мхом или затянутый кожей, стандарт для кораллового дома с Управителем. А дизайн, который в Беловодье я видел только… у себя в поместье. В своей комнате. Потому что письменный стол, кресло… ну, в общем, обстановка везде больше тяготела к ложам и ларям, нетипично и странно. То есть, даже чиновник за стойкой (и не только в этом Приказе) имел сзади не спинку, а ложе, на котором сидел, а мог и полежать. Как и скамьи-диваны в кабаках. А тут именно кресло со спинкой.