Олпер почти прекратил дышать. Чем ярче сиял брусок в руке Нэсс, тем в больший экстаз он впадал. Собрав остатки сил, он оттолкнул Сойера и бросился на Нэсс, как заворожённый, не в состоянии оторваться от вожделенного объекта.
— Дай его мне, Нэсс, — глухо рыдал он, протягивая вперёд обе руки. — Нэсс, отдай его мне. Ну позволь коснуться его хоть один раз. Нэсс…
Сойер, видя, что старик вытащил руку из того страшного кармана, в котором находился пульт управления, бросился к нему, словно выпущенная из лука стрела. Он и сам не знал, чего хочет, но подсознательно чувствовал, что Нэсс — враг и если он сумеет завладеть золотым бруском, то получит ключ к чему-то необычайно важному.
Всё произошло в течение считанных секунд. Вытянутые руки Сойера сомкнулись вокруг высокой, окутанной вуалью фигуры за мгновение до того, как приблизился Олпер. Под вуалью ощущалось тонкое, изящное тело, твёрдое и сильное, как стальной канат. От неожиданности Сойер вцепился в неё ещё сильнее. Он хотел удержать её одной рукой, а другой выхватить брусок, но это оказалось невозможным. Несс издала пронзительный, звонкий, словно удар гонга крик, в котором странно сливалась музыка и бешеная ярость. Тело её начало раскачиваться и извиваться, словно змеиное. Задыхаясь, ничего не соображая, он всё ещё держал Нэсс, но понимал, что силы его на исходе.
Тут Олпер хрипло крикнул. Что-то сверкающее пронеслось перед лицом Сойера. Олпер тут же схватил это на лету, одновременно ударив Сойера. Сойер ослабил хватку, и Нэсс вырвалась из его рук.
Для Олпера настал момент наивысшего блаженства. Золотой брусок озарил его своим сиянием, и пока он стоял, держа его в руках, он начал преображаться на глазах. Казалось, годы слетали с него, как листки с календаря. Спина выпрямилась, обвисшие щёки подтянулись, глаза засияли фанатическим блеском, и он кружился на месте и приплясывал, как мальчик.
— Так вот что это такое! — кричал он. — Вот эта, энергия!
— Отдай мне его, — крикнула Нэсс, бросаясь к нему. — Ты даже не знаешь, что творишь. Нельзя брать так много энергии, хом. Смотри, ворота уже открываются. Сейчас же верни!
Олпер увернулся от неё, смеясь, словно пьяный.
Сойер видел, что происшедшие с. Олпером изменения нельзя было назвать омоложением.
Лицо его было по-прежнему старым, хотя приобрело необычайно твёрдые и мужественные черты. Тело оставалось огромным и толстым, но энергия, казалось, била из него ключом.
Тут налетела Нэсс и обеими руками схватилась за брусок. Олпер, пытаясь увернуться, полоснул сияющими V-образными лучами по стене. Послышались исступлённые звуки музыки, словно стена была гонгом, по которому ударили молотом, а сноп света, исходящий из стены, стал таким ярким, что на него было невозможно смотреть. В ярком свете угадывался лишь силуэт Клай.
— Закрой его, Олпер, — кричала в исступлении Нэсс. — Нас всех потащит внутрь. Олпер! Закрой Жар-птицу. Можешь оставить её себе, только закрой.
Воздух, казалось, звенел. Круг света превратился во вход в светящейся, ведущий куда-то вниз и сужающийся вдалеке ледяной туннель…
Поток воздуха подхватил их и понёс к этому входу. От яростных, отчаянных криков Нэсс дребезжали ледяные стены. В воздухе слышалось шуршание и свист огромного количества крыльев. V-образные лучи пламени из туннеля шахты проносились мимо, касались стен, вспыхивали и гасли.
Только теперь Олпер закрыл брусок. Но было уже поздно. Поток подхватил их. Они кружились и падали, а ледяные стены мелькали и мелькали у них перед глазами.
IV
В какой-то момент стало так холодно, что Сойеру почудилось, будто у него смёрзлись и стали позвякивать, словно льдышки, все внутренности. И тут же он ощутил, что стоит на твёрдой земле, в длинном, круглом, бледно-зелёном, словно ледяном, коридоре. Он был не один. Рядом была едва державшаяся на ногах Клай, а ещё в трёх шагах Олпер; одной рукой он опирался на похожую на лёд стену, а в другой крепко сжимал обретённую драгоценность.